– Хирурга убили, он у них вроде пахана был. Все вопросы решал, а тех, кто беспределил – в расход пускал. А потом жратва и патроны кончились. Банды без Хирурга перегрызлись, два месяца резали друг друга, как бешеные псы. Бойня была страшная. Кого-то в метро загнали, да там они и сгинули. Кто-то свалил, а остальные собрали манатки и на плотах вниз по реке уплыли, ещё до зимы.

– А почему вас с сестрой не забрали?

– Мы иммунные, нам с ними никак нельзя. Мы с сестрой, после смерти Хирурга и так ото всех долго прятались. Деловые – те ещё отморозки. Ты что думаешь, все красноглазые только нормальную жратву едят? Да им человеческое мясо слаще шоколада!

– У меня тоже глаза красные. Почему ты вышел?

– Ты, дядь, воды напился и воняешь как-то по-другому. Сразу видно, что человечины ни разу не ел. Я в таких делах разбираюсь, – деловито объяснил парнишка.

– А чем вы с сестричкой питаетесь? – поинтересовался я как бы невзначай.

– Я знал, где Хирург свои заначки прятал, – ответил парнишка, ничуть не смутившись.

– Ты же иммунный, почему из города не ушёл?

– Ага, конечно – ушёл. Может, ещё посоветуешь через Метро на поезде уехать? Говорят, на окраинах столицы орды чумаходов шастают, тысяч по сто голов. Нам с сеструхой мимо них точно не проскочить.

При упоминании орд мой рот непроизвольно скривился. Год назад, нам с Машей и детьми едва удалось ноги унести из военного городка, в котором мы пытались прижиться. Орда, тысяч в пятьдесят диких зомби, проломила двойную стену, возведённую военными строителями, и смела защитников. Не помогли ни танки, ни крупнокалиберные пулемёты, ни фугасные заряды с противопехотными минными заграждениями. Тогда погибли пять сотен бойцов и полторы тысячи гражданских.

Конечно, если бы меня тогда послушались в штабе военного анклава, стольких жертв можно было избежать, но что толку теперь вспоминать об упущенном. Отодвинув на второй план неприятные воспоминания, я указал в сторону дислокации вертолётчиков.

– А эти пришлые на вертолётах? Вы ведь с сестрой могли бы к ним в гости напроситься.

– Да я бы с удовольствием подкатил к козырным, чтобы добазариться, но они же шмаляют во всё, что движется. Их снайпера даже ночью всё видят и без разбору всех валят на глушняк.

– И давно они здесь?

– Первый раз, месяц назад нарисовались. Сначала мелкие вертолётики без людей летали, но их всех ПВО накрыло. Потом прилетела вертушка покрупнее и на бизнес-центр десант высадила. А потом вообще огромный вертолёт стал почти каждый день туда-сюда шастать. Не знаю, что они там делают, но сейчас их на базе до хрена и больше.

– А почему их дикие не трогают?

После вопроса парнишка ухмыльнулся и сплюнул под ноги.

– Я же говорил, те толпы, что вокруг баррикад шныряют, пока ссут сюда соваться. А те, что в метро и канализациях спят, так их если не трогать, то и они никого не тронут. Уж больно они к темноте привыкли.

– Кстати, а тебя как звать? – спросил я опомнившись.

– Василий Иванович я, – ответил парнишка и подтянул верёвку, придерживающую широченные штаны.

– А меня Шустрый кличут. Вася, а ты сможешь меня к бизнес-центру провести? Я поближе на пришлых посмотреть хочу.

– Дядя Шустрый, да без проблем. Подведу прямо им под нос, да ещё покажу, откуда их лучше всего видно и где их снайпера засели. Но перед этим, пожалуйста, помоги из заначки тушняк достать, а то я недавно руку сломал, сам спуститься в схрон не смогу, – попросил парнишка и похлопал по руке, перемотанной кипой грязных тряпок. – Из-за этой долбаной руки мы с сестрой уже неделю нормально не жрали.

При упоминании пищи мой желудок возмущённо заурчал, и я, соглашаясь, кивнул.

– Ну пошли, помогу.

Минут через двадцать мы добрались до четырёхэтажного строения, по всей видимости, когда-то бывшего неким медицинским учреждением. Перебравшись через баррикаду, парнишка зажёг самодельную керосинку и через узкий лаз завёл в лабиринт кафельных коридоров.

Многочисленные проходы были проломлены прямо в белых стенах. А самодельные лестницы заставляли то подниматься на третий этаж, а то, наоборот, спускаться на минусовый уровень.

Все окна заложены крепкой кирпичной кладкой. Кое-где мы останавливались, и Василий показывал самодельные ловушки. Где-то это была натянутая верёвка со взведённым самопалом, а где-то на полу лежал лист тонкого картона, а под ним зиял выдолбленный проём со стальными кольями на дне. А в одной из ниш обнаружилась настоящая растяжка, с начиненным гвоздями самодельным взрывным устройством.

Здесь явно поработали взрослые, превратив здание в смертельный лабиринт, который в случае чего будет трудно штурмовать. В очередной раз, добравшись до третьего этажа, мы, наконец, подошли к массивной железной двери. Василий как-то хитро в неё постучал, и через две минуты изнутри послышался металлический лязг.

В этот момент я напрягся, отступил на несколько шагов и взялся за обрез дробовика. Дверь открылась. На пороге хорошо освещённого помещения стояла маленькая девочка в грязном платьице. В руках она сжимала огромного плюшевого мишку.