И практически сразу ощутил под пальцами толчок. Выпрямившись, я посмотрел перед собой, а потом словно опомнился и схватил брошенный на землю фонендоскоп. Сердце билось. Медленно, словно неохотно, понемногу набирая ритм.

— Хватит, — я толкнул Мазгамона в плечо. — Прекрати. Ты молодец, — добавил я устало. — У нас получилось.

— А? Что? — он поднял голову и посмотрел на меня расфокусированным взглядом.

— Нос ему отпусти, — посоветовал я. — А то он задохнётся, и наша работа пойдёт насмарку.

— А он живой? — Мазгамон опустил взгляд, и в этот самый момент мужик приоткрыл глаза. Этот кретин убрал руку с носа своего первого пациента и крикнул: — Ух ты!

Я же вытер со лба пот. Ко мне подошёл отец, положил руку на плечо и сжал, подбадривая.

— Вы меня слышите? — спросил я у незнакомца.

— Да, что произошло? — он перевёл взгляд на мой значок, который в этот момент ярко вспыхнул в последний раз и потух.

— Если коротко, то вы умерли, — я повесил фонендоскоп на шею и начал подниматься. — У вас была клиническая смерть. Мы с моим, хм, другом, вас вытащили. Всё на этом.

На перрон вбежали скоровики с носилками, а ко мне подошёл врач.

— Что тут у нас? — и он хмуро кивнул на мужика, которого уже укладывали на носилки.

— Асистолия, скорее всего, — я пожал плечами и показал фонендоскоп. — Вот с этим сложно было определиться.

— Понятно, — ответил врач и кивнул в сторону Мазгамона. — А с этим что? Ему помощь не нужна?

Мазгамон в это время носился по перрону и орал:

— Да! Я сделал это! Я оживил человека без магии! Вот этими вот руками! И… и ртом! И это не то, о чём все подумали!

— Первая удачная реанимация, — я натянуто улыбнулся.

— А-а-а, — протянул врач понимающе. — Бывает.

И он ушёл, чтобы в машине начать делать необходимые мероприятия пациенту, начиная с ЭКГ. Я же подошёл к Мазгамону, который в этот момент обнимался с сёстрами Николая Довлатова, тихонько тиская их под шумок.

— Веди себя прилично, они твои сёстры. И да, я сумею передать о твоих похождениях Асшу. Боюсь, твоя недокурица тебя в этом случае не спасёт, — прошептал я, оттаскивая его от той самой, которая что-то говорила обо мне.

— Не порти момент моего триумфа, — он посмотрел на меня и вздохнул. — Ладно, я тебя понял. Ты меня приютишь?

— Ага, сейчас. Поедешь домой и будешь усиленно штудировать память своего вместилища. Потому что, Мазгамончик, если ты решишь остаться здесь, то тебе придётся учиться. Так что, встретимся в Академии, — и я похлопал его по плечу, гнусно улыбаясь, видя его растерянную морду. — Бывай.

И я пошёл к ожидающему меня отцу, чтобы уже ехать домой, объясняться насчёт моей помолвки и просто отдохнуть.

— Ты хоть знаешь, кого спас? — улыбнулся отец, передав мне Мурмуру и беря мой чемодан.

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Да и какая разница?

— Разница есть, особенно когда спасённый является вновь назначенным губернатором Тверской губернии. Так что, если ты снова загремишь в Аввакумово, то будешь знать, к кому обращаться в случае сложностей, — и отец, посмеиваясь, пошёл к выходу с перрона, а я поплёлся за ним.

Похоже, сама судьба никак не хочет меня выпускать из этого проклятого Аввакумово. А ведь мне ещё Мёртвую пустошь надо обследовать. Я всё-таки контракт заключил с личем. Ладно, буду думать об этом потом, а пока домой. Что-то я устал, и мне точно не помешает хоть немного отдохнуть.

— То есть в каком смысле ты отказываешься мне помогать? — Велиал опешил от такой наглости этого грешника, и теперь стоял, изумленно рассматривая душу Кузьмы Кольцова.

Бестелесный дух, которого привели в допросную по распоряжению Падшего, чьи руки и ноги плотно стягивали дьявольские кандалы, гнусно усмехнулся, глядя призрачными глазами на Велиала.

— А мне, простите, господин Велиал, это зачем? — прищурился Кузьма. — Что такого вы мне можете сделать, чего не испытала моя душа за последние десять лет в Аду?

— Я могу тебя уничтожить. Окончательно и бесповоротно, — задумчиво проговорил Падший, вчитываясь в личное дело Кольцова. Конечно, уничтожить душу без созыва специальной комиссии и личного приказа Люцифера он бы не смог, но припугнуть стоило. По своему личному опыту Велиал прекрасно знал, что окончательно умирать практически никто и никогда не хотел.

— Очень буду признателен, — искренне улыбнулся он, потерев руки и звякнув при этом цепями. — А то в адском котле мне жариться уже наскучило. И вообще вам нужно изменить систему наказаний, слишком пресно и скучно так проводить своё посмертие. Нет перчинки, я бы сказал, огонька не хватает.