— А что это, у Марка были с бароном плохие отношения? — за дворецким маячил Гриша с чистой рубашкой.

— Марк Анатольевич недолюбливал барона Князева за его прямолинейность и определённую нетерпимость, — дипломатично ответил Валерьян. А, ну понятно. Барон однажды послал Минаева с его идеей раздельного питания в общем и с гречкой в частности, и Марк обиделся. Ничего, так тоже иногда бывает. Сын барона не показался мне избалованным мажором, и вполне может случиться, что сам барон — стоящий человек.

— Проводи барона в зелёную гостиную, — сказал я, поднимаясь. — Его люди пусть остаются за воротами. Нечего здесь вооружённому отряду делать, пока у нас из своих охранников только Гришка с утюгом и Катерина со шваброй.

— Андрей Михайлович, пока Валерьян Васильевич приглашает гостя, вы, может быть, переоденетесь? — поджав губы, спросил Гриша. — Ваша рубашка… Она не годится для того, чтобы показываться в ней людям.

Савинов только хмыкнул, глядя на нас, и вышел из библиотеки, отправляясь выполнять поручение. Я же остался наедине со слугой.

— Мне сначала нужно умыться, а потом уже переодеваться. Душ я принять всё равно не успею, — сказал я, делая шаг в сторону двери.

— Туалетная комната — вот за этим шкафом, — Гриша с невозмутимым видом подошёл к дальней стене и вытащил три первые книги в центральном ряду. Шкаф отодвинулся в сторону, открывая проход. — Случаи разные могли застать хозяев в библиотеке, — пояснил он в ответ на мой изумлённый взгляд.

— Да уж, — я направился к открывшейся двери. Прежде чем войти, внимательно изучил механизм. Судя по всему, магии в нём не было. — Почему в нём нет магии? — спросил я механически, быстро разобравшись с тем, как открыть дверь изнутри.

— Чтобы не привлекать внимания, — ответил Гриша. — Любые магические проявления оставляют след. А о том, что в библиотеке имеется ванная комната, не стоит знать посторонним. Комната полностью изолирована, и никакого ущерба книгам не причиняет. К тому же на полках как раз установлены защитные чары, предотвращающие порчу.

— Отлично, — я повернулся к нему. — Ну что же, можешь оставить здесь рубашку и идти заниматься другими делами.

— Но… — он нахмурился.

— Гриша, я вполне могу самостоятельно одеться! — стянув через голову мятую рубаху, в которой проспал всю ночь на неудобном диване, я бросил её слуге и зашёл в ванную.

Комната была небольшой, но в ней было всё необходимое, даже душевая кабина. Здесь было всё, кроме полотенца. И понял я это, когда умылся. Поблагодарив себя за то, что не догадался свежую рубашку сюда притащить, я пригладил волосы, позволяя коже высохнуть естественным, так сказать, путём, после чего вышел обратно в библиотеку.

Дверь открылась, когда я потянулся за рубашкой.

— Ой, — вошедшая Ирина густо покраснела и резко отвернулась, пока я, чертыхаясь, одевался. — Простите, Андрей Михайлович. Катерина сказала, что вы здесь, но мне даже в голову не пришло, что вы можете быть не одеты.

— Это мой дом, чёрт побери, — прошипел я сквозь зубы. — Почему я не могу в своём доме ходить, как мне вздумается?

— Вы задали риторический вопрос или ждёте, чтобы я на него ответила? — пискнула девушка, тем не менее не выходящая из комнаты.

— Риторический, — буркнул я, заправляя рубашку в штаны. — И вы всё ещё здесь и совершенно не облегчаете моё положение, учитывая, что ваш отец вот-вот зайдёт в соседнюю комнату. Зачем вы меня искали, Ирина Ростиславовна?

— Чтобы поблагодарить не в присутствии отца. Вчера мы все были слегка на взводе, и я даже спасибо вам не сказала за моё спасение, — выпалила Ирина, продолжая разглядывать дверь.

— Пожалуйста, — ответил я. — Можете поворачиваться.

Она медленно повернулась, но так старательно не смотрела на меня, что становилось смешно.

— Я ещё раз хочу сказать вам спасибо, — пробормотала Ирина.

— Пойдёмте в зелёную гостиную, — я обошёл её и открыл дверь. — Надеюсь, вы сможете мне сказать, почему её назвали «зелёной».

В гостиной нас уже ждал барон. Высокий, крепкий, с открытым, мужественным лицом. Русые волосы и карие глаза довершали образ. Пока я шёл к нему, то отметил про себя, что его дети похожи на отца. Только у Ирины глаза серые, с зеленоватыми искрами.

— Доброе утро, — я протянул ему руку, и барон, не колеблясь, пожал её. — Громов Андрей Михайлович.

— Барон Князев Ростислав Семёнович, — голос у барона тоже не подкачал: приятный баритон. Наверное, он пользуется успехом у женщин. Дамы любят таких вот успешных брутальных мужчин.

— Вот, возвращаю вам в целости и сохранности, — и я указал на стоящую в дверях Ирину. Она теребила в руках полузасохшую лилию, прекрасно осознавая, что заработала замечательные родительские звездюли. И хорошо, если Князев сдержится и не станет воспитывать дочь прямо здесь.