Король начал плести собственные Сверхчары, готовясь присоединиться к своему османскому коллеге, что активировал на полную мощь обе свои Регалии, и второму мариду, тоже готовящему свои вторые Сверхчары. Чтобы за чудеса не крылись за в защите врага, долго это продолжаться не могло — он чувствовал, что барьер уже куда слабее, чем раньше. Скоро его можно будет дожать…

— Пролейся дождём, Ярость Забытых!

С небес ударили сотни Чёрных Молний, на лету сливающихся воедино, становясь толще и опаснее — по одной на каждого из Великих, которым противостоял русский чародей.

Сверхчары пришлось отложить в сторону — испанский король активировал одну из своих Регалий — Кольцо Отпорного Купола. Бирюзовое свечение, окружившее чародея, приняло на себя удар — и не выдержало. Испанец успел выхватить другую Регалию, Посох Биастрия, и пустить через него свою силу — одно из заключённых в нём Заклятий, Гравитационный Клинок, ударило навстречу прорвавшейся Молнии.

Серое свечение в форме лезвия меча, что рвалось из посоха, столкнулось со Сверхчарами врага — и пока две силы сошлись в противоборстве, Великий Маг успел сформировать ещё несколько защитных заклинаний девятого ранга.

Преодолевшая сопротивление Клинка Молния обрушилась на испанца. Ей ещё хватило сил пробить два барьера, но на последнем, третьем, она бессильно скользнула по ледяным стенам и рассеялась.

А когда атака Сверхчар площадного действия, использованных русским реинкарнатором, закончилась, и испанский король принялся искать взглядом, восприятием и сенсорными чарами их общего врага.

Аристарха Николаева-Шуйского уже и след простыл. Как и всех оставшихся гвардейцев… Великий Маг своим ударом сумел тяжело ранить всех трёх джиннов девятого ранга, причём один из маридов, судя по всему, имел все шансы умереть от полученной раны…

— Во имя господа нашего, вы покарали безбожников! — заявил толстый, лоснящийся поп. — Да благословит вас…

Сам я, по натуре своей, ближе всего к агностикам. Хотя нет, и к ним меня не зачислить сложно… В общем, я совершенно точно, абсолютно железно даже не верю, а точно знаю — Творец-Всесоздатель точно существует. И все религии вроде христианства и ислама, посвященные лично ему… Ну, Творцу они непонятно, интересны или нет, но Эдем их на всякий случай поддерживает.

Боги и демоны, какой же хренью я забиваю свой разум?

Я стоял на одной из многочисленных площадей Ставрополя, наблюдая за тем, как церковник благословляет вернувшихся в стены города-крепости воинов. Город был охвачен ликованием — возвратившихся из вылазки воинов и прибывшие со мной войска чествовали как героев. Горожане, узнав от стоявших на стенах солдат новость о том, что османам разгромили почти четверть их укрепленных лагерей, в которых концентрировались войска для предстоящего штурма города, пришли в восторг. Который вылился вот в такое стихийное чествование героев, а также в нудные речи попов о победе, благословении Божьем и прочей чепухе — право слово, о какой безбожности мусульман толкует этот толстяк? И они, и мы верим в одного бога, а Иисус в исламе третий по значимости пророк, которого зовут Исой. Пророк, что в Судный День восстанет поведет всех истинно верующих на войну с Антихристом…

Впрочем, справедливости ради — османские муллы точно также напутствуют своих воинов и называют христиан безбожниками. Так что тут все хороши, и вопрос не в религиях, а в тех, кто является их проводниками.

Я невольно окинул восприятием те жалкие три тысячи бойцов, четверть из которых были ранеными. За весь штурм лагеря мои воины потеряли безвозвратно около полутора тысяч человек. Немало, но с учетом задачи, которую они выполнили — приемлемо.

А затем, в процессе эвакуации, один удар какого-то затаившегося ублюдка отнял жизни четырех с половиной тысяч бойцов. Выродок в ранге Великого, которого тут и быть-то не должно было, оказался для меня полной неожиданностью. Его удары оба раза были точно рассчитаны — он бил в моменты, когда мне нельзя было отвлекаться, с расчетом на то, что я задергаюсь. И ведь подгадывал все идеально, выродок!

— Чего ты такой мрачный, Глава? — спросил Петр. — Как ни посмотри, победа сегодня за нами. Причем далась она нам действительно малой кровью.

Ага, малой. Вот только три четверти тех, кто погиб в устроенной мной вылазке, умерли из-за моих просчетов. Нет, не поймите неправильно — я вовсе не ною или, упаси Творец-Всесоздатель, занимаюсь бессмысленным самобичеванием, нет. Я слишком много видел смертей и слишком много воевал, чтобы предаваться подобным чувствам, особенно сейчас. Но это не значило, что я ничего не испытывал, о нет — одну эмоцию я ощущал очень четко и ясно.

Злость. Распирающую, жгущую злость, раскаленной, обжигающей лавой растекшейся в груди, причиняя почти физическую боль. Впрочем, эмоции никак не влияли на мой разум.

После моего поспешного отступления, практически бегства, из сражения с шехзаде Селимом мы двинулись на решительный прорыв в направлении города. Мы — это вся флотилия, с которой я прибыл из Александровской губернии.

Я вернулся вовремя — наши как раз готовились к прорыву в направлении города. Алена была в сложном положении, сцепившись с ифритом уровня трех Сверхчар. И к моему удивлению, девушка не просто держалась, но и весьма чувствительно огрызалась. Вернее, не она, а её клинок — Вдовий Плач в кои-то веки решил по-настоящему включиться в дело, выручая свою хозяйку. Могущественное, полное зла, ярости, высокомерия, гордыни и алчности оружие обладало ещё и острым, решительным разумом. Не таким, как у людей и остальных — это был совершенно особый интеллект.