Илья вздрогнул от неожиданности, когда раздался первый взрыв; но это не был выстрел «колотушки» или гаубицы. Нет, одна из «бэтэшек», набрав ход, налетела на мину… Однако разогнавшийся километров до тридцати в час на открытом участке БТ-7 успел проскочить противотанковый блин прежде, чем сработал взрыватель. Возможно, не совсем исправный… Мина рванула уже под задними катками, выбив их и порвав гусеницы. Мгновенно задымило моторное отделение, а экипаж спешно полез из люков наружу… И тут же в сторону танкистов потянулись светлячки пулеметных трассов.

Крепко ругнувшись сквозь стиснутые зубы (только мин еще не хватало!) Малютин мгновенно нырнул в машину, приникнув к прицелу и схватившись за маховики наводки. Доворот башни по горизонтали и орудия по вертикали мамлей выполнил за секунду — умело поймав в перекрестье прицела вспышки пламени на раструбе вражеского пулемета… И спешно нажал на педаль спуска.

— Выстрел!

Вражеские очереди оборвались; лязгнул открытый башнером затвор пушки — после чего заряжающий спешно выбросил в раскрытый люк стрелянную, воняющую сгоревшим порохом гильзу. Следом он сноровисто загнал в казенник еще один осколочный, чавкнувший смазкой снаряд… А между тем, танки взвода разведки подобрались к немцам уже на пятьсот метров, открыв огонь из пулеметов — длинными очередями. Вряд ли башнеры что-то видят и бьют прицельно — скорее всего, лупят в белый свет, как в копеечку, надеясь подавить собственный страх.

Но вопреки всему немцы молчат…

Молчат пока и танки группы прикрытия. Командиры машин все как один напряженно вглядываются в оптику перископов — надеясь засечь вспышки вражеских выстрелов на своем участке. Малютин же вновь высунулся в раскрытый люк, будучи уверенным, что расчеты немецких гаубиц вряд ли засекли его первый выстрел. Хотя после второго позицию придется точно менять… Но как бы напряженно Илья не вглядывался вперед, он едва не пропустил слитный залп огрызнувшихся огнем немецких ПТО!

Противотанкисты расчетливо подпустили советские «бэтэшки» на триста метров — после чего открыли убийственный огонь накоротке. Один из танков получил сразу два попадания — в лобовую проекцию корпуса и в башню. Два попадания, два пробития… Экипаж не спасла ни массивная маска пушки, ни навешанные на лоб корпуса гусеничные траки, разлетевшиеся в стороны от страшного удара. Обездвиженная машина замерла на месте с задраенными люками; увы, ни один из них так и не приподнялся, выпуская танкистов из нутра «бэтэшки»…

Впрочем, немцам этого показалось мало, и в начавшую медленно дымить машину всадили еще пару болванок — танк стремительно вспыхнул, но не взорвался. Надеясь хоть как-то повысить шансы «смертников», их не стали загружать осколочными снарядами, передав дополнительный боекомплект группе прикрытия.

Накрыли немцы и вторую машину — болванка также пробила башню, начав рикошетить внутри ее, калеча и убивая экипаж… Мехвод, залитый кровью товарищей, закричал от шока, круто развернув танк — и погнал его вдоль склона, сумев инстинктивно спрятать борт от болванок. Теперь фрицам не хватает отрицательного угла вертикальной наводки, чтобы поразить ходовую «бэтэшки»… Впрочем, в башню немцы закатили еще парочку болванок — но не сумев добить машину, они вновь засветили свои позиции.

А в следующее мгновение по обозначившим себя расчетам ударили осколочные гранаты танковых «сорокопяток»! Вроде бы и легкие, всего два с небольшим килограмма — однако сотня осколков косит все живое за пятнадцать метров. И это именно сплошная зона поражения, а не дальность полета отдельных фрагментов… Советские танкисты, однако, успели сделать всего пару выстрелов — после чего в воздух взлетела красная ракета.

Башнер Малютина первым заметил ее в раскрытый люк:

— Красная, командир!

Мгновение промедлив, мамлей зло крикнул:

— Вперед!

Красная — это сигнал атаки для всех, и танкистов, и польских солдат. Однако в изначальном плане вперед должна была пойти группа танков с десантом на броне — прорваться к гаубичной батарее и порубить там все живое из спаренных пулеметов, фугасами и осколочными гранатами. Перед подачей же красной ракеты танки из группы прикрытия должны были взять на броню кавалерийский десант…

Комбат, однако, изменил план. Акименко прикинул, что потеряет больше танков, когда на редкую цепочку «бэтэшек» обрушатся гаубичные снаряды — чем даже в лобовой атаке на высоту с неподавленными ПТО! В конце концов, большую часть немецких «колотушек» успели засечь и подавить за первые два выстрела — все-таки к прицелам встали лучшие наводчики… А оставшиеся орудия танкисты все одно расстреляют — хотя бы и за счет большего числа «бэтэшек».

Зато при подъеме по склону фрицы не смогут задействовать гаубицы — по крайней мере, по «разведчикам» тяжелые орудия ни разу не ударили…

Комбат рассчитал все верно — гаубичный снаряд взорвался недалеко от стоянки Малютина, когда «бэтэшка» мамлея уже двинулась вперед. Но и теперь ударная волна с такой силой толкнула машину в корму, что её аж подбросило — мощный толчок свалил и командира, и заряжающего… Да и по броне градом хлестнули как комья земли, так и осколки! Экипажу Ильи крупно повезло, что большая часть их потеряла силу и срикошетила от установленной под наклоном брони.