– Арф-ф, – сказал один из троих. – Арф-ф, арф-ф.

Тюлени.

Звук, который издал Куилл (хоть и напоминавший тюленье тявканье) спугнул их. Они погрузились в воду и исчезли. Их отец или дед, вероятно, приполз в Нижнюю Хижину умирать. А может, его прибило к берегу мощной волной, уже мёртвого, и он застрял в самой низкой впадине пещеры. Куилл рассмеялся вслух над своими прежними предположениями. На волне облегчения он вытащил гниющую тушу из недр Хижины и вернул в океан. Себе он оставил столько костей, сколько смог, на тот случай, если они вдруг пригодятся. «Храни вещь семь лет, – говорила ему мать, – глядишь и сгодится на что». Очень характерное для жителей Килды рассуждение.

Особенно Куилл оценил тюлений череп, потому что, если перевернуть его и поставить снаружи пещеры повыше, в него собиралась пригодная для питья дождевая вода.

Ложась спать той ночью, он осознал, что понятия не имеет, ни какой нынче день недели, ни как это выяснить.

– Ну, пускай будет четверг, – произнёс он вслух.

И ло, это и впрямь был четверг! А кто станет спорить? Мальчишка, живущий сам по себе, становится королём всего, что он только видит. При этой мысли он улыбнулся.

На следующий день пришёл Мурдо.

– Меня прислали проверить, здесь ли ты.

– Кто прислал?

– Мистер Фаррисс и Донал Дон. Они заставили нас вчера тебя искать, но дождь полил слишком сильно – пришлось прекратить, чтобы в темноте не сорваться. Я знал, что ты тут будешь. Вот шапчонку твою принёс. – И сунул Куиллу его шерстяную шапку вместе со своим собственным ножом и двумя мешками: на одном спать, вторым укрываться.

– Значит, вернуться мне нельзя? – спросил Куилл, таращась на мешки.

– Лучше не надо. Коул Кейн тебя так описывает, будто ты сущий дьявол. Заставляет младших собирать камни, чтобы тебя ими побить.

Потом друзья улеглись на причале и, закатав рукава, стали ловить в студёной воде ползающих по камням мелких синих крабиков.

На следующий день Мурдо принёс моток конского волоса из верёвки. Они привязали его к погнутому гвоздю из кармана Куилла и по очереди рыбачили, используя морские блюдечки как наживку. Может, Коул Кейн и запретил работу, но демон-изгнанник, живущий в пещере у моря, мог ловить рыбу и птиц, когда ему заблагорассудится, хоть семь дней в неделю. В том, чтобы быть навеки проклятым, были свои преимущества: спокойная жизнь, птицы и рыба (если удастся её поймать).

Каждую посевную, после того как ячмень был посеян, мальчишки и девчонки на Хирте стерегли наделы от чаек, прилетавших порыться в земле в поисках зёрен. Камни, которые кидали ребятишки, редко попадали в птиц, но даже если так – что такого сделали чайки, чтобы заслужить настолько недоброе отношение? Куилл впервые задумался над этим с точки зрения птицы. Может, живя среди них, он и сам стал птицей отчасти. Как раз чтобы быть побитым камнями.

Следующим пришёл Дейви, держа в руках тупика в знак примирения. Он положил его у самого входа внутри пещеры и осведомился, очень деловым тоном, по-прежнему ли Куилл его ненавидит.

– За что мне тебя ненавидеть, друг? За то, что ты рассказал, что я говорю с гагаркой? Я говорил. Колдуном меня это не делает. Эту милость мне Коул Кейн оказал.

– Ты не демон.

– Нет, не демон.

Дейви живо уселся на пол, прислонившись к коленям Куилла. Точно так же делала собака Куилла, Крапива.

Где-то Крапива теперь, задумался Куилл. Собак тоже забрали в Рай? Или мир остался полон кошек, и собак, и коров, и овец – сделавшихся брошенными и осиротевшими теперь, когда их хозяева вознеслись? Может, Крапива стоит на каком-нибудь утёсе на Хирте и лает на море? Она, наверное, начала сгонять овец на ощипку, даже без команды пастуха.

– Моя собака – толковая овчарка, – сказал он Дейви. – Умеет хватать овец за горло и опрокидывать на спину.

Но когда пастух не придёт ощипывать шерсть, не станет ли Крапива кусать слишком сильно, не превратится ли в овцеубийцу?

– Вот только загонщик из неё никудышный. И года не проходит, чтобы из-за неё какая-нибудь овца не свалилась с высоты. Так у нас на столе появляется баранина, но овцы всё заканчиваются.

– Я вспомнил! – сказал Дейви. – Я и забыл, как Крапива пугала овец. Расскажи ещё историй о доме.

Так что Куилл рассказал ему историю о том, как испанский галеон попытался укрыться с подветренной стороны Хирты, застрял под сводом одной из скал, обрушил её на себя – и потонул в проливе, погребённый пятьюдесятью тоннами камней.