Гонсальво оказался не дурак поболтать, в отличие от своей жены, и многое успел мне рассказать, пока шли до огорода. Они с Розитойи родились здесь и выросли на гасиенде. Когда-то и Гонсальво был ковбоем, но неудачное падение, перелом, неправильно сросшийся поставили крест на него карьере. Теперь вот по дому работает, где чем помочь. И на Розита не обижайтесь, она с детства такая... неразговорчивая.

Огород производил удручающее впечатление. Примерно на треть выбранные овощи, остальные стояли с пожухлой ботвой. Я выбрала несколько луковиц и морковок, пару перцев и несколько крупных, потрескавшихся уже томатов, теперь бы картошки накопать. Ее нашла по нескольким сухим бодыльям, торчавшим из утоптанной до каменной твердости земли. Интересно, а если вырвать эти бодылья, как будут картошку находить? Заставила Гонсальво вилами расковырять несколько предполагаемых гнезд картошки. Мдяя... Это больше походит на крупный горох, чем хотя бы на привычную мне картошку из магазина мелковатую и корявую. И тогда я приступила к допросу:

– Гонсальво, солнце мое, а как вы ухаживаете за картофелем?

Тот вытаращил на меня глаза, пару раз растерянно хлопнул ресницами, затем неуверенно (кто знает, что от этой дуры ожидать?) пробормотал:

– Ну, весной посадим...

Я его поддержала:

– Отлично! А дальше что?

– Дальше... после середины лета начинаем выбирать гнезда на еду. А что не так-то?

– А окучивать не пробовали? Поливать в жару? У вас же есть водопровод.

Глаза у Гонсальво и вовсе выкатились и он, бедолага, аж задохнулся от возмущения, но сказать ничего не мог, хватал ртом воздух. Это же сколько лишней работы я им придумала! Ничего, это я ещё завтра все выкапывать заставлю в том числе и картофельный горох и натуральный, который нарос из падалицы летом. Высказаться толком Гонсальво я не дала, сказав, что там, где мы раньше жили, так делают, и картошка вырастает с кулак, не меньше. А ведь верно, я где-то читала, что картофель культивировали индейцы точно так же, без окучивания и был он у них мелким. Очевидно, и агротехнику переселенцы переняли у индейцев. Спросила у своего добровольно принудительного помощника, есть ли где тут в округе песок?

Корнеплоды неплохо бы засыпать на хранение. А перцы и томаты мы и так переработаем. Лечо, томатный кетчуп, кабачковая икра, баклажаны в острой заливке, благо, видела острый перец и чеснок.

Вернулись на кухню, нагруженные овощами. Усадила Розиту чистить местную картошку, у меня точно терпения не хватило бы, я ей кидаться бы начала. Как раз сварилось мясо и бульон получился крепким, прозрачным. Теперь пассировать овощи, кроме картошки, добавить мягкие огурцы, немного риса и пусть все варится. В конце мелко порежу мясо и в суп. Сметана пойдет отдельно, каждый по желанию пусть добавляет. С азу никакой особой возни нет, там главное хорошо потушить мясо. Попутно и обрезала плохое масло, остальное поставила топить. Ну, это быстро. Перетопленное масло слила в чистый кувшин, обвязав горлышко пергаментной бумагой и ниткой, убрала в погреб. Надо будет потом отдать на общую кухню. Кроме мясных коров, держали и несколько молочных животных, так что ежедневно четыре ведра молока имели и столько не уходило в пищу, приходилось как-то перерабатывать. Вот завтра попробую сделать плавленый сыр, да и простой сыр пора делать, творога много скопилось. Заглянувшей на кухню Катаржине, вместе с вцепившимся в ее юбку Джейми, я озвучила свои планы по огороду на завтра. Она кивнула, сказав, что это моя прислуга и я вольна распоряжаться ею, как захочу.

ДЖЕРАЛЬД

Возвращение в отряд прошло без происшествий и приключений. И потянулись день за днём, месяц за месяцем. Но он помнил прощание на крыльце гасиенды Луиса. Как он сказал тогда тихо, чтобы слышала только она:

– Я ещё вернусь за тобой, голубоглазка!

Ух, как она сверкнула на него голубыми льдинками глаз из темных ресниц! Но главного он добился, ушла безразличная муть из глаз, теперь там была жизнь. А его самого закружила, завертела политическая жизнь. В Вашингтоне многое менялось, столько реформ и за всем надо было успеть, чтобы не опоздать в свой вагон. Поначалу он был сенатором от штата Техас, но он чувствовал, что перерастает свой пост. Тогда в дело начал вмешиваться сенатор Уэбб. Многие тогда прочили дочь сенатора, Филомену, в жены Джеральду, он часто бывал на приемах и балах, где уделял Фило внимание. Все ожидали объявления о помолвке, но он все тянул. И дотянулся. Мало того, что раздраженный Уэбб предложил Джеральда на пост губернатора весьма сомнительного штата Луизианы, так ещё и в штате, который он представлял в Сенате, возникла какая-то непонятная ситуация.

Сомнительность Луизиане придавало население, на девяносто процентов состоящее из французов и находящееся в оппозиции к американскому меньшинству. Они были безукоризненно вежливы и только. Вся жизнь у них протекала внутри своего сообщества, они женились, выходили замуж, вели дела только с французами. Лавки и прочие заведения американцев пустовали, местные обходили их стороной. И даже тростник с их плантаций покупали сахарозаводчики из других штатов. Вот такая ситуация была в южном штате.

Техас же, всегда славящийся вольницей, ковбойском краем, стрелковыми поединками ковбоев, тоже преподнес сюрприз. Там появилась то ли девушка, то ли молодая женщина, которая хорошо стреляла и вызывала стрелков на поединок за деньги. При этом никого не убивала, но особо ярых стрелков калечила, стреляя им в револьвер. Кровь, раны, переломы пальцев, как стрелки они больше никуда не годились. И никто не знал, откуда она появляется и куда потом исчезает. Даже лица не могли описать, потому как она носила маску или закрывала лицо платком. Устраивали даже ловушки на нее, но чаще всего в них попадали сами же охотники. Была известна только ее кличка или прозвище: "Орхидея". Джеральд плюнул на землю и пробурчал, что это дикая орхидея. И вот теперь ему предстояло вначале избавиться от этой проблемы, а уж потом ехать принимать под свою руку штат Луизиана и приводить его к общеамериканскому праву. В общем, не было печали черти накачали.

Но все это будет потом, а пока посмотрим, как идут дела у Елены.

Розита было попробовала пожаловаться хозяину насчёт моих распоряжений по огороду, но дон Луис буркнул, что мне видней, раз я продуктами заведую. Да и вообще, кто его знает, как там на востоке устроено. Главное, вкусно. Катаржина тоже выполнила свое обещание привела парнишку лет семнадцати-восемнадцати. Его звали самым распространенным именем среди испанцев - Хуан. Его отец был ковбоем и погиб, когда стадо ломанулось на зов дикого самца. Просто смяли его лошадь и его. Мать Хуана, плача, упросила сына не ходить работать на пастбище и он, подростком, дал слово. И я учила его всему, что знала. Огород мы освободили, овощи убрали на хранение, работники из конюшни засыпали его перегноем и теперь, что-то бурча, Гонсальво перекапывал там землю. Розита, если не была занята уборкой и мытьём посуды, сидела рядом и жалела его. Мне было по фигу на их жалость и недовольство, у меня и другой работы хватало. Надо было переработать все те овощи, которые плохо хранятся перцы, помидоры, баклажаны, кабачки и мы с Хуаном с утра до вечера резали, крошили, протирали овощи. А потом тушили, жарили, кипятили... И получалось у нас лечо, томатный соус, разные виды икры и прочее, прочее. А тут ещё Катаржина, попробовав плавленый и творожный сыр, топленое масло, решила, что на этом тоже можно делать деньги и это надо продавать. На местном рынке в ближайшем городке продавалось только мясо, а тут такая диковинка! Луис только консервирование не дал продавать, сказал, что сам съест, а молочное всегда можно повторить. И опять мы с Хуаном пахали, как две рабыни Изауры на плантации. Наконец, вскорости и отправились дон Луис с Катаржиной в город. Маман ехала в коляске, под зонтиком кружевным, дон Луис верхом, а Майкл на телеге со всем, что предназначено к продаже. Ехать до местного городка часа два. Вечером, когда они вернулись, Майкл рассказывал:

– Представляешь Ленни, жара и пыль. Ещё песок, ну, колючки какие-то растут. Мама сказала, что это кактусы. Джейми устал от жары и разнылся, так и ныл всю дорогу.

Продали они все и ещё привезли заказы. Н-да, нужен отдельный повар на все это. Дон Луис недоумевал вот за эту ерунду, практически, из отходов или из молока, которого полно на любой гасиенде, получить столько денег? Из поездки Катаржина привезла не только кучу каталогов, но и уйму домашней мелочи, занявшей всю коляску. А на телеге истерически визжали два подсвинка и важно разлеглась Хавронья с выводком не меньше десятка поросят, и все деловито похрюкивали, чем доводили Майкла до бешенства. Дон Луис тоже болезненно морщился на свое свинское приобретение, но молчал. Во-первых, он любил бекон, во-вторых, так сказала Катаржина, а она постепенно стала непререкаемым авторитетом в доме.

Правда, в дела ранчо она никогда не вмешивалась, а вот делами гасиенды управляла железной рукой в бархатной перчатке. Даже я поражалась, когда она все успевает? Везде слышался дробный перестук ее каблучков, она следила за уборкой и уютом в доме, советовалась со мной по кухонным делам, успевала заниматься учебой с Джейми и выглядеть элегантной леди, готовой хоть сейчас принять гостей.

Как говорится, гены пальцем не раздавишь. Если уж родилась она аристократкой, то ей и до конца дней своих ей и останется. Дон Луис теперь переодевался к обеду, выходил из своих покоев нещадно намытый, побритый, воняющий какой-то мерзкой туалетной водой, ещё и набриолиненый. Несколько раз по ранним утрам замечала Катаржину, тихо выскальзывающую из хозяйских комнат. Ну что ж, я не вправе ее осуждать. Этот американец говорил, что дон Луис котяра ещё тот, к тому же, это вовсе не значило, что Катаржина забыла Питера. Просто так надо для семьи. Если раньше она пожертвовала Еленой, то есть, мной, то теперь собой. Но плохо то, что я пару раз ловила на себе масляный взгляд хозяина. Ой, кот блудливый...