Деревня самая обычная. Одноэтажные дома со своим двором и скотом. Пыльная извилистая дорога. Деревянные заборчики. Рядом лес и бескрайние поля. Где-то внизу течёт бурная речушка. Прямо как в деревне у бабушки, куда я в детстве на каникулы ездила. Аж хочется остаться в этом близком мне по духу месте.

За моей прогулкой следят из окон домов, сбившись в небольшие стайки. Близко не подходят, с опаской провожают. Главное — с вилами не бросаются. Остальное не так страшно.

На четвёртый день всё меняется. Ранним утром стучат в дверь. Нехотя соскребаю себя со скрипучей кровати и иду в прихожую.

Распахиваю дверь и хмуро таращусь на женщину, что держит беременный живот. Точнее сказать, на большое кровавое пятно на подоле её платья.

— Зара упала, когда скотину кормила, и открылось кровотечение. Лекарь не слышит сердцебиения и настаивает на извлечении плода! — тараторит её муж, держа шатающуюся женщину под локоть.

— Заходите, — шире распахиваю дверь и пропускаю в дом.

Жилплощадь мне досталась небольшая. Одна комната разделена на зоны ширмой. Кухня с чуланчиком и санузел в виде пристройки. Долго не думая, отправляю пару на собственную кровать, так как другой мебели нет, не на пол же мне её класть. Даже ковра нет.

— Я сейчас руки помою.

Бегу на кухню, наспех умываюсь и возвращаюсь к паре. Женщина уже не стонет, тихо всхлипывает, уткнувшись носом в грудь мужа.

Велю задрать подол и прикладываю ухо к животу. Жаль, у меня стетоскопа нет. Биения не слышу, но чувствую слабый толчок. Ребенок совершенно точно жив.

Закрываю глаза, обращаюсь к своему яркому свету. За эти дни он ни разу себя не показал, но сейчас стоит мне потянуться, как в ладонях загорается жар и перетекает в беременную женщину.

Пара, затаив дыхание, замирает. Видно, боятся, но не решаются прервать. Тошнота бьёт в нос, и перед глазами чёрные мушки появляются.

— У вас кровь, — замечает мужчина.

Прерываю сеанс лечения и вытираю кровь из носа. Чёрт, нужно как-то научиться пользоваться этим даром без последствий для своего организма.

Ладонями щупаю живот и улыбаюсь. Перехватываю холодную руку женщины и прикладываю туда, где явственно чувствуется шевеление.

— Он жив, Марко! — восклицает лира и тянет за запястье мужа.

— Скорее всего, была отслойка плаценты, поэтому открылось кровотечение. Я остановила процесс, но вам лучше сходить к лекарю и всё перепроверить. И, главное, до родов поберегите себя.

Высказавшись, поднимаюсь и чуть не падаю на пол. Мужчина успевает подхватить под локти и посадить обратно на край кровати.

— Спасибо, лира, — буквально кланяется Марко и помогает жене встать.

— Я Таня. Выход найдёте сами. А я тут немножко… — бормочу заплетающимся языком и осторожно ложусь на чистую часть скудной кровати, — полежу.

— Спасибо, лира Таня, — слышу женский голос и удаляющиеся шаги и отключаюсь.

В себя прихожу слегка в полдень. По всему дому витают запахи выпечки, парного молока и цветов. Медленно иду на кухню и обалдело замираю, таращась на две корзинки и букет полевых цветов.

С этого дня всё меняется. Молва о моих уникальных способностях разносится по всей деревне. Сначала приходят неуверенно и с группой поддержки. Долго топчутся на крыльце. Но со временем меня окончательно принимают и больше не боятся. Некоторые приходят и со старыми болячками. Я стараюсь не очень часто обращаться к свету. После магических процедур обычно полдня валяюсь на кровати с головной болью и тошнотой. В конце концов, я врач. Можно и без магии лечить, если знаешь чем.

Зато вся деревня обеспечивает провизией, одеждой, материалами и книгами. За пару недель мой аскетичный домик преображается. Мужчины в благодарность мастерят мебель, делают мелкий ремонт. А женщины помогают с палисадником. Приносят саженцы полезных трав.

Одно меня расстраивает. Арен до сих пор хромает. Вроде и ран никаких не осталось, но на ногу он наступать так и не может. Домна и её мужья ничего не говорят, но я вижу, как ему тяжело бегать с мальчишками во дворе.

В один из дней, когда меня приглашают на ужин, я поднимаю этот вопрос и прошу разрешить осмотреть его ногу. Домна соглашается.

— Зачем? Всё зажило, — ворчит Арен, закатывая штанину.

— Если бы зажило, ты бы не хромал, — отвечаю, присаживаясь на пол, подогнув под себя ноги. Осматриваю тщательно, пальцами давлю. Мальчишка морщится и ойкает. — Кость неправильно срослась. Чтобы он не остался хромым, нужно сломать и заново срастить.

Домна, побледнев, прижимает к груди сына. Мужчины, посоветовавшись, соглашаются. Один из них уходит к лекарю за настойкой из корня сон-травы. Я же успокаиваю испуганного мальчика. Сама не хочу подвергать его такой пытке. Но это нужно сделать сейчас. Пока не стало поздно или хуже.