В конце улицы над расходящейся толпой я увидел большую вывеску-арку: «Качканарский рынокъ». Вот! Туда мне надо…

Подняв взгляд, я вытаращился на продолговатый шар среди облаков. Вытянутый, словно кабачок… Дирижабль? Хм-м-м… Летел он явно не в Качканар, а куда-то мимо, но ясно было одно — в этом мире есть дирижабли.

— Мсьё Борис Павлович? Вы, кажись, прихворали?

Я покосился на приставшего ко мне старика и покачал головой. Престарелый эльф, опёршись на тросточку, так и продолжал заискивающе улыбаться. Мой взгляд снова упал на окно, а потом меня вдруг осенила мысль.

— Хочется чего-то нового…

— О-о-о, — Веткин-старший поднял палец, отмечая своё «о-о-о», — У нас как раз новая коллекция этих… как их… ля рун, вот. «Эльфийская деловая хватка», вам может понравиться. С кем бы вы не вели финансовые дела, они будут поражены вашей… эээ… компетенасьён и… эээ… будут уверены в вашей надёжности.

Сдерживая смех от этого вот «новая коллекция», я покачал головой.

— Хватит с меня этих финансовых дел. Я спешу на смотр в дружину, но, думаю, потом загляну, что у вас нового.

От меня не укрылось, что лицо Веткина-старшего на мгновение очертилось гримасой досады. Не из-за своих рун, а из-за меня… Что-то вроде «ну куда этот Грецкий опять лезет?» Но эта гримаса быстро исчезла.

— О, мсьё Грецкий решил попытать счастья в воинском деле? А знаете, мон хер, у нас есть, чем вас удивить, — физиономия эльфа опять расплылась в учтивости, но он тут же понизил голос и заговорщицки приставил ладонь к щеке, — Настоящая боевая комбинация… «Звериная ярость орка».

— А? — вырвалось у меня, а на ум сразу пришёл вчерашний зверь.

Мою растерянность Веткин-старший принял, видимо, за податливость, и он стал «дожимать клиента».

— Воистину, для «жаловней судьбы» нет более благородного дела, чем служба империи. А уж воины барона Демиденко — частые гости в нашей рунной. Прошу, прошу вас, мерси…

Я так понял, «жаловень судьбы» было какой-то игрой слов, связанных с тем самым «жалованным» яродеем, о котором я услышал тогда от княжны. Я — «жалованный», и это как-то связано с моим яродейством… Ну, каким-никаким, но яродейством.

Внутри старомодного салона меня с такой же почтительной улыбкой поприветствовал и Веткин-младший, который как раз заканчивал малевать своего клиента. С тонкими усиками, с беретом на голове, мастер явно старался держать образ.

Едва он заговорил, я сразу понял, что именно младший и создаёт здесь всю атмосферу французской изысканности.

— Parole d’honneur, месьё Пал Лаврентьевич, — старательно изображая акцент, Веткин-младший убрал кисточку, оценивая свою работу на лице пухлого эльфа, и махнул на ряд баночек, стоящих на полочке, — Варь наша premiere classe, чистейшая эльфийская essence!

От меня не укрылось, как Веткин-старший, который завёл меня внутрь, поморщился. Он, видимо, не владел таким умением вешать французскую лапшу на уши, но очень старался своими «мон херами».

Младший же схватил одну из баночек, которая и вправду отливала в свете окна золотыми искорками. Только вот на самой баночке была намалёвана едва видимая руна, и я вдруг понял, что искрящийся солнечный свет давала именно она.

Не понял… Что-то тут не то.

— Пермские дикие fleurs sauvages, — Веткин-младший заговорщицки подмигнул пухлому клиенту, — И… это наш с вами маленький un petit!.. золотая пыль de Paris.

— Дэ Париш, говоришь? — переспросил тот, разглядывая в зеркале своё лицо.

— Держится несколько дней за счёт собственной яри, и, mon cher, сия magie noire — абсолютно invisible!

— Чего?

— Невидима.

Клиент снова уткнулся в своё отражение. Я же, поджав губы, наблюдал за тем, как на оправе зеркала загорелись голубоватые руны. Хм-м-м…

Одновременно с этим загорелись золотым цветом и руны на лице клиента — на щеках и на лбу. Пухляш с идиотской улыбкой осматривал себя в зеркале, что-то там усердно разглядывая, потом отложил его на столик и полез за кошельком.

— Говорите, это руна «неотразимый»? — он на всякий случай, делая вид, что разбирается, ткнул пальцем себе в лоб.

— Oui, mon ami! — воскликнул мастер, поводя кисточкой, словно дирижёр, — Здесь я нанес la rune «Courageux», а вот здесь — «Seduisant»…

Неожиданно для себя, я понял, что сказал Веткин-младший. Руны «храбрый» и «соблазнительный»… Так, стоп, а откуда я знаю французский?

Судя по лицу клиента, он, в отличие от меня, из речи рунного мастера не понял совершенно ничего. Но пухляш явно поплыл, ведь по статусу ему, судя во всему, было положено всё понимать. А то ведь засмеют.