Да ещё и художник вдруг обратился к девушке, листающей руны:

— Mademoiselle… votre avis? — поинтересовался он её мнением.

Девушка вздрогнула и испуганно уставилась. На её лице так и было написано: «Это кто тут мадмуазель? Я — мадмуазель?!»

— Я… ой… да!

Ни клиент, ни девушка не поняли, на что был её ответ «да», но все остались довольны. А мастер сложил руки и застыл, разглядывая клиента и будто восхищаясь результатом.

— Эти три руны — une combinaison divine!

— Ну, раз комбинасьён диван…

Судя по всему, пухляшу уже надоело утопать в иностранном языке и чувствовать себя тупицей, поэтому серебряные монеты из руки клиента поспешно перекочевали в ладонь художника. Затем толстяк с кряхтеньем выбрался из кресла и, похлопывая себя по животу, с довольной улыбкой пошёл мимо меня.

Руны на его лице, которые до этого светились, уже мигнули и потухли. Они и вправду просто исчезли, но не только визуально — в них явно закончилась ярь.

Я задумчиво поскрёб затылок… Что-то с ними было не так. Потому что это, скорее всего, просто надувательство.

Мне чем-то не нравилось их сияние. Больно уж прерывистое было, и свет неровный, а тут и вообще потухли… И сейчас, когда их не стало видно на пухлом лице, я мог бы поклясться, что у него вообще нет рун на лице!

Когда пухляш вышел, заговорила девушка:

— Вы говорите, это совершенно невидимые руны? Как у великих семей?

— Да, да, мадемуазель Катрин, как у великих семей, — опять Веткин-младший подмигнул и прошептал, — Это наш petit secret!

Та чуть не захлопала в ладоши, а потом надула губки.

— Но я же человек… а для людей у вас что-нибудь есть?

— Ох, мадмуазель, — тот закатил глаза, — Вы сомневаетесь в качестве французской эльфийской волшбы? У нас, кстати, есть и синяя варь, человеческая… Да вы только послушайте изумительный аромат!

Пока Веткин-младший обрабатывал новую клиентку, вручив ей голубоватый флакончик, старый эльф подвёл меня к высокому столику, на котором высилась кипа альбомов. Я открыл тот, что он мне дал, с круглым рунным символом на кожаном переплёте.

Руны внутри были большие, яркие, насыщенно красные… и едва я открыл альбом, как они засветились. Я поморщился, чувствуя подвох — символы внутри линий были разрисованы более мелкими незаметными рунами, и светились именно они. То есть, одни руны в альбоме подсвечивались совсем другими рунами.

Первая руна была подписана «Redoutable», и рядом пометка на русском: «Грозный». Следующая «Tenebreux» — «мрачный»…

«Выносливый», «везучий», «быстрый»…

Покосившись на выжидающего рядом старшего руниста, я пролистал толстые страницы. И неожиданно понял, что этот набор символов воинственнее меня не сделает, лишь беднее на несколько рублей.

Это были не орочьи руны. Кто-бы что мне не сказал, но я ясно видел, что внутри круглых символов были как бы вписаны другие, которые в свою очередь были тоже исковерканы. Кто-то где-то что-то увидел и пытался это изобразить.

— Это из Франции? — на всякий случай спросил я.

— Ви, ви, мон хер, — старший закивал.

— А орки там откуда?

— Обижаете, мон хер, — старший забегал глазками, — Французы считаются лучшими рунистами Европы, и легко усваивают любую волшбу.

— Ясно, — я закрыл альбом.

И всё же я заметил одну особенность. Все руны означали какой-то признак… Ну, то есть, я становлюсь грознее, мужественнее, быстрее, или ещё как-то улучшаюсь.

Значит, так они и работают? Хм, интересно. А что у великих семей? Какие-то особые разведанные признаки, или, может, запретные? Вроде «смертоносный» или «ужасающий».

А, нет, «ужасающий» уже был где-то в этом альбоме…

— Ну так что, мсьё Грецкий, будем «руниться»?

— Я думаю…

— Не буду мешать, мсьё.

Я незаметно вытащил иолит и, прикрывая его от глаз старшего, будто огонёк от ветра, подумал о символах. Представил все руны сразу, какие успел увидеть вокруг, и остро пожелал найти ту, которая мне очень нужна.

«Эз-ле!» — едва слышно прошептал я, надеясь, что камень услышит.

Тот вдруг завертелся, явно стараясь что-то найти, но останавливаться не хотел. Одно из двух — либо тут выбор такой богатый, что иолит растерялся, либо здесь абсолютно всё является полнейшей шнягой.

Нас вдруг накрыло яростным шёпотом:

— Отец, ты зачем его опять привёл?! Он ещё за прошлый раз не отдал! — Веткин-младший навис над нами, — Я тебе сколько раз говорил, чтобы этого кретина сюда… ах! А-а-а!!!

Я тут же перехватил камушек и сунул его в карман. Затем изумлённо обернулся, при этом специально задев лбом длинный нос мэтра-младшего, и со всей силы наступил тому на ногу, причём жёстким каблуком именно на мягкий носок. Кажется, даже послышался хруст.