На самом деле этот процесс зачастую шел совершенно естественным образом. Многим прочим молодежным субкультурам, не получившим поддержки от государства, «Люберы» стали настоящим бельмом на глазу и красной тряпкой для быка. Ну посудите сами — парни молодые, красивые, накачанные, с красивыми значками, говорящими о принадлежности к большой организации, кино про них снимают, настоящий Шварценеггер даже приезжал — полтора миллиона долларов это нам встало, но отработал австриец, надо признать, каждый цент — на Первый съезд советских культуристов, парады физкультурников проходят регулярно. Разве все это не повод для зависти? Ну и начали «Люберов» отлавливать по одному и бить толпой. Как слишком выделяющихся.

Парням из качалок это, естественно, не понравилось, и они начали сбиваться в стайки для самозащиты и нанесения ответных визитов вежливости. Благо, на этот раз органы отработали как положено: эти нездоровые брожения были выявлены и пресечены в зародыше. Части особо отбитых «Люберов» с подачи федерации было запрещено посещать тренажерные залы и участвовать в профильных соревнованиях. Короче говоря, уже спустя два года движение культуристов в стране стремительно формализовалось и стало практически еще одним видом спорта под крылом государственных и партийных органов, что в некотором смысле впоследствии и предопределило его угасание.

Переход в официальную плоскость, с одной стороны, привлек в силовой спорт массу новичков, а с другой — убил весь флер романтики тех самых подвальных качалок. Еще спустя пять лет, в первой половине 90-х, о том, что когда-то существовало такое самосформировавшееся движение, уже практически все забыли. Культуризм — бодибилдинг, как его называли немногие, имевшие доступ к западным журналам — остался, а вот субкультура вокруг него умерла. Мне же в итоге осталась только память об участии в первой и единственной конференции «Люберов» в начале 1987 года, которая прошла в люберецком ДК «Искра». Туда съехались организаторы и наиболее активные посетители качалок со всей Московской области и даже были гости из других регионов страны. Генсека пригласили выступить с речью вроде бы в шутку, но у меня как раз было немного свободного времени, поэтому я просто взял и приехал. Появление Горбачева на столь местечковом мероприятии тогда вызвало немалый переполох. Ну действительно, кто мог догадаться, что генсек припрется в небольшой ДК ради того, чтобы послушать молодых и еще не скурвившихся парней из ДДТ и «Машины времени», лабающих рок для толпы качков.

— А покажите, как вы от груди жмете! — Все вышеописанное было еще только впереди, а пока передо мной была просто группа молодых людей, объединенная общим увлечением. Двадцатилетние парни, одни сплошные русские славянские лица, пышущие здоровьем и совершенно неподдельным задором молодости. Предпочитающие спорт алкоголю и с надеждой смотрящие в будущее. Советское будущее. Прекрасный человеческий материал.

— А давай. Накинь… тридцатки, не будем перебарщивать…

— Михаил Сергеевич… — С укоризной в голосе попытался достучаться до моего разума стоящий рядом боец «девятки». Я ему ничего не ответил, только улыбнулся и протянул пиджак.

Лег спиной на обитую дерматином жесткую лавку, поелозил лопатками, принимая более удобную позу, и ухватился за гриф. В той жизни в лучшие годы рабочий вес у меня был сто десять. Это так, чтобы три-четыре полноценных подхода сделать по пять-восемь раз. Тут о такой форме можно было только мечтать. Четыре раза я сумел выжать штангу полноценно, а пятый раз уже страхующий немного помог, подтянул в конце…

Потом мы фотографировались на притащенный кем-то фотоаппарат, меня даже звали «продолжить знакомство» в ближайшую пивную, но это был уже явный перебор, поэтому я попрощался со всеми и махнул домой. Завтра ожидался очередной тяжелый рабочий день.

8 июля 1986 года; Кубинка, СССР

THE TIMES: Неожиданный реванш: сталинисты набирают силу в КПСС

В коридорах власти Кремля разворачивается тихая, но ожесточённая борьба, которая может определить будущее Советского Союза. Приход Михаила Горбачёва к власти год назад многие восприняли как сигнал к либерализации и отходу от жёстких догм прошлого. Однако последние события указывают на обратное: в ЦК КПСС стремительно набирает влияние фракция «неосталинистов», и сам генсек, вопреки ожиданиям, начинает говорить на их языке.

В прошлом месяце Госбанк СССР выпустил новую банкноту с профилем Иосифа Сталина — впервые за десятилетия его изображение появилось на официальных деньгах. В прошедшем мае, в день 41-летия Победы, Волгоград вновь стал Сталинградом — правда, лишь на праздничные дни. Но символика очевидна: имя «вождя народов», десятилетиями находившееся под негласным запретом, возвращается в публичное пространство.

Показательная порка Пакистана показала, что частичный вывод контингентов из Афганистана — это не символ слабости а наоборот, проявление силы. Намек был более чем доходчивый, настолько, что даже в славящемся громкими ястребиными заявлениями Тегеране последние месяцы о Советском Союзе предпочитают просто не упоминать.

Ещё более показательным стало недавнее выступление Горбачёва в «Правде», где он призвал «дать отпор ревизионизму истории» и защитить «правду о великих свершениях социализма». Формулировки, до боли напоминающие риторику сталинской эпохи, вызвали замешательство среди западных наблюдателей, ожидавших курса на гласность.

Аналитики долго считали, что консервативное крыло партии, которое олицетворял покойный Константин Черненко, потеряет влияние с приходом более молодого и динамичного Горбачёва. Однако вместо оттеснения «сталинистов» генсек, похоже, идёт на сближение с ними.