Жук уже наполовину заполз под кожу мужчине, продолжая кромсать острыми жвалами его изнутри. Кровь тонкой струйкой стекала вниз, пропитывая штаны. Я ухватился за него и попытался вырвать, но Афанасий громко заорал он боли. Плотоядный жук не хотел расставаться с добычей и вцепился в него мёртвой хваткой.

— Не двигайся! Я его убью, — велел я, откупоривая пробирку с «Пурпурным отравителем».

— Как? Что ты делаешь? — Афоня начал озираться, но я прикрикнул.

— Стой на месте! Это сильнейший яд. Если хоть капля попадёт на тебя, ты умрешь.

Тимофей схватил друга за плечи, чтобы тот не дергался. Это стоило ему усилий, ведь жук как ни в чем не бывало, продолжал своё черное дело, чем причинял неимоверные муки своей жертве.

Держа в одной руке фонарь, второй я приблизил пробирку и капнул одну малюсенькую каплю яда на черный панцирь. Жук пару раз трепыхнулся и замер. Я осторожно вытащил его и, направив луч света, внимательно осмотрел.

Все шесть мощных лапок вооружены крючковатыми коготками, похожими на крючки репейника. Именно с помощью них один из его сородичей так быстро поднимался по моей ноге. Голова крупная и переливается черно-изумрудным цветом. Под массивными жвалами, которыми он наверняка мог перекусить палец, находились ещё одни челюсти с мелкими острыми зубами, похожими на иглы. М-да, даже не хочу представлять, что испытывал Афоня.

Я уже хотел отбросить жука в сторону и заняться раненым, но тут моё внимание привлекли поры на его брюшке. Они выделяли густую желтую жидкость с едким запахом. По привычке втянул носом и замер. Да это же почти готовый состав для эссенции «Жизни»! Не зря я сюда попал, ой как не зря.

Положив тушку жука в свой рюкзак, я занялся Афоней, который уже успокоился и теперь пил коньяк из фляжки, которую дал ему Тимофей.

Вскоре его рана на спине затянулась, но он даже думать не хотел о том, чтобы вернуться за снаряжением, которое он оставил на месте нападения жуков. Понимаю, мне самому не хотелось бы больше попадать в их общество. По крайне мере встречаться с живыми. Мертвыми они гораздо полезнее.

Мы продолжили путь, но вначале пришлось повозиться, ведь я потерял нить эфира, который учуял на дороге.

— Как ты это делаешь? — спросил Тимофей, когда я снова взял след и показывал направление.

— Просто чувствую каждое живое существо и могу отделять его эфир от остальных, — пожал я плечами.

Для меня это было как само собой разумеющееся, но для других моя способность была на грани сказки.

— Всё равно не понимаю. Ты можешь объяснить простыми словами? — продолжал допытываться он.

— Могу, — пожал я плечами и, через несколько секунд обдумывания, продолжил. — Ты когда-нибудь чувствовал аппетитный аромат жаренного мяса или свежезаваренного кофе?

— Конечно, — он заинтересованно взглянул на меня.

— А ты сможешь найти место, откуда исходит этот аромат?

— Легко. Таким образом я нашёл новую пекарню неподалёку от своего дома. Такой запах сдобных булочек на всю округу стоял, что я просто не смог пройти мимо.

— Вот и так также нахожу. Просто мой нюх намного острее, и я могу учуять то, на что другие не обратят внимание. Например я знаю, что слева от нас на расстоянии двадцати метров разлагается чьё-то тело. А прямо перед нами раскрылся ночной цветок, который приманивает сладким ароматом мотыльков.

— Ого, не знал, что аптекари такое умеют, — сказал Афанасий, который прислушивался к нашему разговору.

— Не все аптекари, а только я, — пояснил я.

В это время мы вышли на небольшую поляну. Выглянувшая из-за туч луна осветила просто потрясающее зрелище. В центре поляны распустился огромный цветок с розовыми лепестками. К нему слетались сотни белокрылых мотыльков, но ни один из них не опускался на сам цветок.

— Они знают, что цветок ядовит, но просто не могут не поддаться искушению чудного аромата, — проговорил я.

Афанасий несколько раз шумно вдохнул и пожал плечами.

— Лично я не чувствую никакого особенного аромата. Пахнет лесом, травой и смолой.

— Аромат очень тонкий, его трудно ощутить неподготовленному человеку, — пояснил я.

Мы прошли мимо цветка, распугав мотыльков, и снова углубились в лес. Однако у пышно растущего куста папоротника я остановился и велел замереть остальным.

— Что такое? Опять что-то унюхал? — вполголоса спросил Тимофей.

— Да. Яд.

В это самое время из папоротника нам навстречу «выстрелила» огромная змея, распахнув пасть с острыми клыками.

— Берегись! — выкрикнул я и оттолкнул Тимофея в сторону.

Змея пролетела между нами и, приземлившись, развернулась и снова бросилась на нас.

Афоня резко выбросил руку ей навстречу, и в неё полетел ледяной шип, который вонзился в глаз и вылетел с другой стороны черепушки. Мертвая змея свалилась у наших ног.

— Хороший нюх — это, конечно, неплохо, но в этом месте лучше владеть боевой магией, — с усмешкой сказал он, свернул змею как хлыст и, перевязав верёвкой, взвалил себе за спину. — Чего добру пропадать? Такая кожа дорого стоит.