Уже изрядно стемнело, когда Ганс поднялся и сказал:

– Мне надо сходить за сарай.

Имрис сказал, что и он прогуляется туда же. Рис попросился с ними, но его не пустили. Ганс упомянул также, что ему надо сказать пару слов Мигнариал. Девушка отошла вместе с ним в сторонку. Она немедленно согласилась с планом действий, предложенным Гансом. Остальные с одобрением наблюдали, как молодые люди обнимаются.

– Хорошо бывает опорожнить лохань после обеда и кружечки эля, промолвил Имрис несколько минут спустя. Восхваляя свое домашнее ячменное пиво, он "опорожнил лохань" на ствол толстого старого дуба, росшего позади сарая.
– А ты что, непьющий, Ганс?

– Один раз набрался через край и решил - с меня хватит.
– Опорожнив свою "лохань", Ганс как раз завязывал штаны и поправлял тунику.
– Имрис, Мигни хочет подарить Розе ту юбку в цветочек, которая так понравилась вашей девчушке. А я хочу отдать Рису свой красный пояс. Если ты не против...

– Юбку! Это слишком щедро, Ганс. А этот твой красивый алый кушак.., должно быть, он тебе очень дорог. Не стоит разбрасываться такими вещами, особенно отдавать их ребятишкам.

– Брось, Рис, эти вещи совсем не новые, и мы хотим порадовать ребят. Ты не против?

Имрис нерешительно качнул головой.

– Ну, я уже сказал, почему я против. Просто в этом нет никакой необходимости, вот и все!

– Значит, мы сделаем так, как хотим.

– Вы очень славные молодые люди, Ганс. Моим мальцам покажется, будто сама луна спустилась с небес и осыпала их звездами! Как бы я хотел, чтобы вы раздумали селиться в Фираке!

– Имрис, я слегка соврал тебе. Я...

– У всех нас есть свои секреты, и мы должны уважать тайны других, Ганс. Не надо ничего больше говорить.

Ночь окутала землю серой мглой. И Ганс, не обращая внимания на возражения Имриса, продолжал:

– Я никогда не знал своего отца. Я рос в дурном окружении. Я был вором, Имрис. Очень ловким вором. А потом я встретил Мигнариал и.., ну, слегка влип в дворцовые делишки. В последний раз, когда я совершил кражу, я забрался в.., э-э.., в дом правителя и унес оттуда кое-что, нужное мятежникам. А потом мне и Мигнариал пришлось спешно удирать. Но.., мы не крадем лошадей. Теперь мы направляемся в Фираку, чтобы начать жизнь заново. Вместе.

Ганс умолк. Большинство из сказанного им было правдой - или почти правдой, и Ганс почувствовал себя лучше, рассказав эту правду Имрису. И только потом задумался о том, почему так произошло.

– Хорошая женщина может превратить в настоящего мужчину почти любого из нас, - отозвался Имрис, придя к очевидному выводу: Ганс изменился благодаря встрече с Мигнариал.
– Тебе не нужно было рассказывать мне об этом, но я уважаю чужие тайны и рад за тебя.., я хочу сказать - рад, что ты решил начать новую жизнь. Считай, что я не слышал твоих слов.

Ганс хмыкнул.

– Хорошо. Просто знай, что в Фираке у тебя есть друг - или скоро будет. Друг, который умеет очень ловко пользоваться ночной темнотой.

Они вместе пошли к дому. Имрис неуверенно рассмеялся.

– Не могу представить себе, зачем мне понадобился бы такой парень, даже если бы я был с ним знаком. А я таких не знаю, конечно же. Но я запомню твои слова. Я желаю тебе только удачи и.., э-э.., прибыльной торговли.

Ганс не удержался от смеха. Что за человек! Выслушал признания Ганса, не моргнув глазом, и теперь одновременно утверждает, что ничего не слышал, и клянется, что будет помнить слова Ганса.

Какие замечательные люди встретились путникам сегодня! Крестьянин и осторожный путешественник, не желавший сначала назвать свое имя. Гансу нравилась эта страна, и он был рад, что едет в Фираку. "Хорошие люди встретились нам здесь. Пусть Санктуарий и дальше гниет на южном побережье".

– Ox, - неожиданно пробормотал Ганс, - у меня в поясе лежат несколько медяков. Давай-ка я схожу в сарай и переложу их во вьюк.

– Я подожду, посмотрю пока на звезды, - отозвался Имрис.

Ганс вновь подивился тому, насколько тактичным человеком был Имрис. Какое уважение к чужим секретам! В сарае было темно, слабый свет луны и звезд просачивался в вертикальные щели между досками. Ганс осторожно размотал кушак, стараясь не звякнуть монетами, затем вынул из пояса полную пригоршню серебра и засунул их в поклажу. Спрятав деньги, Ганс вышел из сарая, наматывая пояс. Они с Имрисом направились в дом.

– Я велела детям идти спать, отец, - сказала Тенни мужу, - но Мигни сказала, что Ганс хочет сперва поговорить с ними.

– Мы оба хотим поговорить, - поправил ее Ганс, во второй раз развязывая свой яркий алый пояс.

Мигнариал встала со своего места и начала снимать юбку. Это зрелище привлекло гораздо больше внимания, чем Ганс с его кушаком, однако под этой юбкой были две или три других. Тенни протестовала против столь щедрого подарка, а ее дочь, едва не плача от радости, рассматривала обновку. Рис всеми силами старался удержаться от слез, когда Ганс повязал алый кушак вокруг его талии.