Улыбаться в ответ я не стала. Значит, молитвинское дело отбирают. Интересно, кто?

– - Простите, Никанор Семенович, неужели этим заинтересовалось ФСБ?

Глазки моргнули. Раз, затем еще раз.

– - ФСБ? Да о чем вы? Я же вам ясно говорю, нет никакого дела и не было. Жил себе старичок, приболел, отвезли самовозом в неотложку, вовремя не представили документы... А замглавврача, известный паникер, изволил задергаться, с утра прибежал сообщать -- глядь, пошли заявления соседей, бумажка за бумажкой!.. сейчас все выяснилось.

Слова журчали струйкой, глазки щурились, улыбка бродила между щек, и я, наконец, поняла: надо молчать. Молчать и соглашаться. Если прокурор города говорит, что дела нет, значит, его нет. Хотя сгинувшего алкаша велели искать прокуратуре, вопиюще нарушая все подряд. Хотя следом при странных обстоятельствах и участии таракана-полковника пропал свидетель Залесский. И дальше...

– - Правда, там "хвост" вырос...

– - Простите?
– - очнулась я.

– - "Хвост", -- начальство мило усмехнулось.
– - Господа архары на квартире Залесского подрались с каким-то сержантом-жориком. Непорядок, конечно. Так вы этого жорика оформите. Года на три, чтоб неповадно было. Только не тяните.

– - Ладно...

Я отвечала, не думая. Что же это творится? Может, и вправду ничего такого не было? Глупостей хватает, а к Залесскому архары могли заехать не только из-за пропавшего старика. Может, в Залесском все дело?

– - Не обрадовал?

Я пожала плечами. От молитвинского дела за версту тянуло "мертвяком", так что спасибо, конечно... Память услужливо подсказала: субботние гости-дружки на квартире Залесского, один -- носатый, болтливый; второй -крупный мужик с уставной ряшкой, все норовил мне честь отдать, хоть так, хоть эдак... это он, что ли, "хвост"?!

– - Ну тогда я вам подарок сделаю. Завтра передадите в третью канцелярию дело Кривца...

– - Что?!

Молитвинское дело отобрали, теперь Кривец. Этот мерзавец, ясен пень, не подарок, но что все это значит?

– - И остаются у вас ваши священники, но с ними можно не спешить...

"Какого черта?!" -- едва не вырвалось у меня, но язык вновь оказался вовремя прикушен.

Сейчас сам скажет.

– - Вы Изюмского знаете?

Изюмский? Ах, да! Розовощекий болван из новеньких. Золотой зуб, золотая цепь...

– - Он будет работать с вами. У него сейчас дело об убийстве, но он сам не тянет.

"То есть как?" -- чуть было вновь не воззвала я, и опять успела сдержаться, хотя удивляться и вправду было чему.

Везде, во всем нашем грешном мире, "мокрые" дела для следователя -самые трудные. Везде -- но не здесь. Первач-псы (они же "Егорьева стая", они же "психоз Святого Георгия") разыскивают убийцу лучше всякого инспектора. Нам остается лишь обождать, пока в морг поступит труп с характерным синюшным цветом лица. И ждать приходится тридцать шесть часов -- в худшем случае.

Обычно хватает и двенадцати...

– - Он сейчас ведет дело о том парне, с серьгой. В общем, подключайтесь.

Настала очередь моргать мне. Субординация, конечно, душа службы, но когда старшего следователя "подключают" к новичку...

Усмешка исчезла. Маленькие глазки смотрели в упор.

– - Это не простое убийство, Эра Игнатьевна. К тому же... Изюмский -мой племянник, это его первое дело.

Все, наконец, стало ясно. Кроме одного. "Непростым" в нашем городе дело об убийстве может быть только в одном случае -- если следователь грамоте не разумеет. В прямом смысле: не знает букв, дабы изваять протокол. Проще работа только у гаишников. С нашими "саморегулирующими" знаками можно спать двадцать пять часов в сутки. Правда, для этого приходится ложиться на целый час раньше.

Похоже, Изюмский именно из тех.

...Вечером, перед тем, как заснуть, я несколько раз прислушивалась к глухому гудению труб из-за стены, но стояк, усмиренный Евсеичем, напоминал о себе только запахом сохнувшей штукатурки. Да, дела! Так и тянуло включить компьютер вкупе с модемом, но для экстренного сеанса связи не было повода. Значит, завтра.

Завтра.

ПОНЕДЕЛЬНИК, ШЕСТНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ

Лица традиционной ориентации * Духоборец Македоний вкупе

со своим подельщиком * Моисей Угрин, покровитель

нелегалов * Пятый и Девятый * Слон отменяется

1

– - Эй, это ты -- Гизело?

В дверях возвышался розовощекий дуб, и была на том дубе златая цепь.

– - Здоров, подруга!
– - дуб продемонстрировал золотые коронки и рухнул на стул.
– - Ну че, поехали?

– - Да, милый!
– - отозвалась я как можно медовее.
– - Поехали, сладкий! Сразу баиньки или потанцуем?

Кажется, понял. Во всяком случае, кора треснула. Дуб привстал, почесал могучий подбородок.