– О чем это вы шепчетесь? Восхищаетесь представлением?

– Уходи, мое золотце, моя морская звездочка,- прорычал Кемперер.- Иди полюбезничай в темноте с Портинари - он знает, когда надо остановиться, в отличие от тебя! Я с де Чироло говорю о делах.

Ла Сингла фыркнула, как поросенок, и удалилась.

– Вам бы, маэстро, следовало быть более добрым и терпеливым, тогда и жена будет верной вам,- сказал я.

– Что ты можешь знать о женах?

– Я становлюсь более ответственным. Я размышляю о женитьбе. Не ссудите ли вы меня небольшой суммой денег?

– Во дни моей юности размышления о женитьбе не требовали расходов.

"Разрушенный мост" близился к завершению. Я видел его не раз во многих постановках, но ничто не могло сравниться с тем, что делали эти тени. Лодочник, переправляющийся через реку, выглядел настоящим, его спина на шарнирах двигалась как у реального гребца. Позади него высоко в горах искрился снег. Пот градом катился по лицам зрителей - чтобы получить такой яркий свет, требовалось очень жаркое пламя.

– Я устал потакать этой шлюхе!
– снова начал жаловаться Кемперер.Любая женщина сочла бы за счастье отдать свою невинность такому преуспевающему мужчине, как я. Но сейчас на зашла далеко, слишком далеко, Периан. Я могу быть мстительным, если душа потребует, понимаешь?
– И чтобы я лучше понял, он сильно ущипнул меня за запястье. Я вскрикнул от неожиданности и боли как раз в тот момент, когда зубастая рыба начала грызть сварливого работника, ремонтирующего мост. Публика разразилась хохотом, думая, что я испугался.

– Она имела наглость влюбиться в очередного прохвоста. Сегодня утром, когда я искал шнуровку для своего корсета, в ее белье я обнаружил его гнусную писульку. Я намерен подкараулить этого хлыща и хорошенько вздуть его. Я никому не позволю претендовать на чувства моей жены!

Каждое слово он сопровождал новым щипком. Я терпел, чтобы не дать повода для нового взрыва смеха. Это трудно было выдержать, так как Кемперер, будучи в сильном возбуждении, схватив меня за глотку, запрокинул мою голову за спинку кресла. Говоря словами Пола из фарса о трех королях, я оказался "между жизненной усладой и вечностью".

Наконец, тяжело дыша, я вырвался из его хватки.

– Мы можем быть лучшими друзьями, маэстро, но это еще не повод, чтобы вот так сразу задушить меня. Или вы вообразили, что я тот самый прохвост? Вы же знаете, с каким благоговеньем я отношусь к святости брачных уз.

– Прошу прощения. Иногда я горячусь и забываюсь. Я полностью доверяю тебе, иначе бы я не был таким откровенным.

– Возможно, я сам вскорости женюсь.

– Не очень хорошо быть рогоносцем, но еще хуже вечные подозрения. Нельзя тебе жениться, сынок. О, в постели я так же силен, как в молодости. Нет, Периан, пока не окончилась эта гнусная пьеса с мельтешащими тенями, выслушай меня! В моем подчинении много разных головорезов и шпионов, будь спокоен, но скажи мне, замечал ли ты в игре Ла Синглы какую-то непокорность? Хотя бы малейшую! Я хочу, чтобы ты пристально наблюдал за ней, ведь она доверяет тебе, как и я.

– Я не желаю увеличивать число твоих шпионов.

– Нет, нет, господь с тобой, это не затронет твоей чести. Всего лишь наблюдать и сообщать мне о чем-нибудь подозрительном, идет? А мы расширим роль банкрота Фаланте. Такая смешная роль в твоем исполнении. Так ты ничего такого не замечал?

– Трудно поверить, что такая порядочная женщина может обмануть столь достойного мужа!

Его острый локоть застрял у меня меж ребер.

– Могу сказать, что в постели я задаю ей жару, лучшего мужика ей не найти, но все бабы шлюхи в душе. Мужчины по сравнению с ними невинные агнцы. Временами я готов убить ее.

На реке стало спокойно. Разбитый мост остался неотремонтированным. Солнце клонилось к закату. Где-то во тьме зажгли пучок ароматных трав, и публика вдыхала этот круживший голову запах. Вверх по течению плыла стая длинных зубастых рыб. Вершины гор стали розовыми, долину покрыла мгла. Финал был неожиданно трогательным.

– Дрянь, чепуха!
– завопил Кемперер, молотя кулаком по креслу.- Ни одной остроумной строчки во всей пьесе! Великий Гарино - великий обманщик. Если "Карагог" будет такой же нелепостью, я не высижу до конца!

Но видно было, что остальные зрители остались довольны. Они требовали подать прохладительные напитки, чтобы утолить жажду. Очень душно было под тентом.

Подошел Портинари, сел рядом со мной и мы пили щербет.

– Вещь пустяковая, но сделано по-новому!
– сказал он.

– Когда я был маленьким, один старик из Старого Моста делал постановки "Разрушенного моста" в бочке. Освещением служила только свеча. Вещица старая, ей уже много сотен лет.

– Как и "Духовидцам"... Но, все равно, интерпретация исполнена артистизма, не так ли?

– Несомненно. "Дешевка, может быть, но театр хорош",- процитировал я.Показывает нам реальность без того, чтобы рабски ее копировать.

– Реальность очень скучна... Подумай, как мы здесь удобно устроились, наблюдаем за сменой картин, а с той стороны экрана какой-то истекающий потом бедолага поддерживает полыхающее пламя, достаточное, чтобы его самого поджарить.

– Разве это не в природе искусства? Артист должен страдать, чтобы доставить публике немного удовольствия.

– А, значит, ты согласился играть Фаланте! О чем еще говорил с тобой Кемперер?