– Ты гордишься тем, что тебе ничего не стоит довести меня до состояния безвольного желе? Или тебя не удивляет, потому что ты так действуешь на всех женщин?
– спросила Макси с искренней улыбкой.

– Ты преувеличиваешь мои чары.
– Он поцеловал ее в щеку.
– Но я очень рад, что ты на них поддаешься. Таким образом между нами поддерживается хоть какое-то равновесие власти.

Он пошел к двери, а Макси с негодованием крикнула ему вслед:

– Выдумал тоже! Да ты с первой минуты из меня веревки вил) Робин оседлал мерина и повернулся к ней.

– Будто ты не знаешь, что я, не задумываясь, пополз бы на коленях по раскаленным угольям, если бы ты мне это приказала?

Макси растерянно заморгала.

– И даже не спросил бы, зачем мне это нужно? Робин улыбнулся.

– Спросил бы, а также надел бы огнеупорные штаны. Но все равно пополз.

У Макси затрепетало сердце. Или он говорит это вполне серьезно, или он потрясающе правдоподобно лжет. А может быть, он просто чокнутый - такой вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов. Макси обреченно нашла себе седло самое старое и потертое из всех - и принялась седлать вторую лошадь.

Робин пошел вперед, а она повела лошадь за ним. Вскоре они оказались перед небольшими воротами в стене. Пока Робин отмычкой отпирал замок, Макси смотрела себе под ноги. Они вывели лошадей, и Робин опять запер ворота. Они сели на лошадей и направились на юг.

Когда Макси перестала опасаться погони, она спросила:

– Мы успеем сегодня доехать до Лондона?

– Да, но только к вечеру.

Макси прикинула, сколько у них осталось денег.

– А у нас хватит денег на гостиницу?

– Нет. У нас осталось совсем мало - хватит только заплатить дорожный сбор и купить что-нибудь поесть.

Но у меня есть в Лондоне друзья, у которых можно будет переночевать.

– А они не потребуют объяснений?

– Эти люди не потребуют.
– Робин вздохнул.
– Но нам придется отвыкать от свободы дорожной жизни. Поэтому мне так хотелось затянуть наше путешествие. В глазах приличных людей ты уже безнадежно скомпрометирована, но это неважно никто ведь ничего не знает. Но в Лондоне мы вернемся в мир реальностей. Кроме выяснения обстоятельств смерти отца, ты, наверное, захочешь навестить тетку. Тут нам придется вести себя благопристойно, по крайней мере, врать одно и то же.

Макси состроила гримаску.

– И спать, видимо, придется отдельно?

– Боюсь, что так. Если твои родственники, да и мои тоже, узнают, что мы провели вместе несколько дней, они потребуют, чтобы мы немедленно поженились.

– А почему тебя это пугает?
– сухо спросила Макси.
– Мне казалось, что ты и сам хочешь на мне жениться.

Робин усмехнулся.

– Насколько я тебя знаю, если тебе скажут, что ты обязана выйти за меня замуж, только я тебя и видел.

– Я вполне способна сопротивляться требованиям людей, руководствующихся лишь соображениями благопристойности, особенно если это незнакомые мне люди.

– Я тоже. Но я уже давно понял, что лучше хотя бы внешне приспосабливаться к существующим правилам - это очень облегчает жизнь.

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят?

– Вот именно. А для Лондона это справедливо вдвойне.
– Он искоса посмотрел на Макси.
– К счастью, я уже завтра раздобуду деньги, так что хотя бы с этим у нас проблем не будет.

– А можно спросить, лорд Роберт, каким способом вы собираетесь раздобыть деньги?

– Самым скучным и законным - в банке.
– В глазах Робина прыгали чертики. А ты заметила, что начинаешь называть меня лордом Робертом, когда на меня сердишься?

Макси на несколько секунд задумалась, потом сдержанно улыбнулась.

– Видимо, этот глупый титул символизирует для меня все то, чего я о тебе не знаю и чему не доверяю.

– Ты и в самом деле мне не доверяешь?
– тихо спросил Робин.

Макси ничуть не удивило, что этот вопрос возник снова: в нем коренились все их разногласия. К счастью, они въезжали в деревушку, и это дало ей возможность подумать над ответом. Когда они проехали по узкой улице и опять оказались на открытом месте, она сказала:

– Наверное, это не делает чести моему здравому смыслу, но я тебе доверяю почти во всем.

– А в чем не доверяешь?
– поинтересовался Робин, не глядя на нее. Его лицо было отчужденным.

– Я убеждена, что сознательно ты не сделаешь мне ничего плохого, и верю, что всегда будешь стараться держать данное мне слово.
– Макси вздохнула.
– Но, может быть, и зря. Одна мудрая женщина как-то сказала мне, что когда влюбляешься, начинаешь соображать наполовину хуже, а правильно судить о своем предмете вообще теряешь способность.