– - Да что же я с ним буду делать?
– - спросил он, вертя в руках плащ и указывая пальцем на дыры и ветхие заплаты.
– - У меня в лавке и так полно дряни, которую невозможно сбыть.

– - Но двенадцать-то пфеннигов он все же стоит, -- предположил возчик.
– - Плащи нужны всем. У кого не хватит денег на новый, возьмет и такое старье.

– - Ну уж не такое!
– - воскликнул хозяин.
– - Такое никто не купит, особенно сейчас, когда даже столяры и вязальщики веников носят теплые плащи с рукавами, словно какие-нибудь дворяне.

– - И все-таки за двенадцать пфеннигов он пойдет, -- возражал возчик.
– Может, ни дворянину, ни вязальщику веников он и не нужен, но бедный человек его купит.

Старьевщик, скорчив плачевную мину, принялся снова вертеть плащ в руках.

– - Ясное дело, для кидуша или хавдалы(2) он не годится, -- заявил он, тем самым на еврейский манер давая понять, что он и вовсе никуда не годится.
– - Пожалуй, ему красная цена -- выеденное яйцо. Это плащ рыбака, из него уже никогда не вытравить рыбный запах.

– - Пусть это и плащ рыбака, -- не отступал возчик, -- но все же он стоит, -- тут он чуточку поразмыслил, -- хотя бы десять пфеннигов.

– - Восемь, уважаемый!
– - подхватил старьевщик и отсчитал медяки на стол.
– - Восемь пфеннигов, и то я теряю на такой торговле. Но раз уж сегодня это у меня первая сделка, и поскольку я вас знаю, и чтобы вы пришли в другой раз -- пусть будет восемь.

Возчик с ворчанием сгреб медяки в ладонь и тяжело затопал в открытую дверь.

Эрцгерцог, который между тем сидел на скамье и ел свой хлеб с яйцом, был очень доволен тем, что сделка состоялась и он может немного передохнуть. Если бы возчик вернул деньги, плащ продолжил бы свои странствия, и ему, как он ни устал, пришлось бы и дальше следить за талером.

Торговец швырнул плащ в кучу старой одежды, что лежала в углу. Молодой эрцгерцог достал из кармана ножичек и очистил яблоко. Пока он занимался этим, в лавку вошел человек, по виду мелкий чиновник или писарь, и пожелал купить черный кафтан с латунными пуговицами и широкими рукавами. Хозяин показал ему несколько кафтанов, но писарю не подошел ни один: этот был длинноват, тот узковат, третий -- из слишком грубого сукна, а у четвертого цена казалась чрезмерной. После долгих переговоров, во время которых торгаш в своем азарте зашел так далеко, что поклялся, будто такого вот кафтана не шивал себе даже господин обер-бургграф, когда выезжал в Старый Град, писарь вышел из лавки, так ничего и не купив.

– - Мне кажется, вы торгуете себе в убыток, -- заметил молодой эрцгерцог, откусив от яблока.

– - Себе в убыток, это верное слово, -- согласился старьевщик.
– - А сколько работы да маеты! На двенадцать человек, которые торгуются, приходит один, который покупает. Много ущерба нам и от торгашей, которые без лавок торгуют по базарным дням с рук и сбивают цены. Да и не можем мы, честные лавочники, торговать дешево -- не пускают налоги. Эх, обо всем этом можно бы рассказать не меньше, чем об исходе из Египта... Но самое скверное то, что нам не позволяют вести наши дела в христианском городе.

"Ого! Пусти-ка тебя туда!
– - подумал будущий император, нахмурясь.
– Сиди-ка уж ты в своем гетто, а то не успеешь и глазом моргнуть, как начнутся беспокойство и затруднения властям вместо порядка и доброго мира..."

Вслух же он сказал, чтобы утешить старьевщика, стишок, который частенько слыхал в детстве от старого слуги в замке:

Горем полон целый свет, Горе каждого найдет. Утешайся в краткий срок, Коль дает здоровья Бог!

– - Хвала Его имени, я-то здоров!
– - вздохнул хозяин.
– - Для болезни нужно время, а его у меня нет... Но я знаю, что это ремесло досталось мне в наказание за мои грехи.

– - Нет, насколько я понимаю причину ваших бедствий, не за грехи, а за то, что вы из племени Рувима, -- заявил молодой эрцгерцог.
– - Ибо меня учили в Испании, что люди из колена Рувимова метали жребий об одежде Господа нашего Иисуса у Его креста. Вот отчего их потомки обречены всю жизнь торговать старым тряпьем и ничего не иметь с того, кроме забот и хлопот и мучений.

– - Об этом ничего не написано в наших книгах, -- покачал головой старьевщик.
– - Кроме того, я происхожу не из колена Рувимова. Я -священнического рода, из колена Левия.

Но и о левитах молодой эрцгерцог имел свое разумение.

– - А кто из колена Левия, -- сообщил он, -- у тех тоже есть своя участь. Один из них поил нашего Господа на кресте уксусом с желчью, и за это потомки левитовы на все времена наказаны жаждой и ничем не могут напиться.

– - Будто так?
– - чуть насмешливо спросил торговец.
– - Я, например, когда хочется, всегда выпиваю полстаканчика вина. И это здорово помогает.

Эрцгерцог не позволил себя сбить этим возражением.