– Успокойся, ничего он не заставит. Я с ним круто поговорю. Только вот где он? Ты в состоянии рассказать мне, что здесь произошло?

– Да, но только коротко, мне больно говорить.

– Хотя бы основные моменты.

– Заснул я. Часов в двенадцать меня как подкинуло. Кто-то открывал входную дверь. Было темно. Я высунулся из люка и увидел двух амбалов. Их наружность я не разглядел. Посовещавшись, они вышли вовнутрь, а я слез с чердака и стал прислушиваться. Скоро понял, что они пришли шмонать дом. На кухне они ничего не нашли и занялись комнатой. С пистолетом в руке я проник на кухню и хотел накрыть их с поличным. Пошел напрямую и упал в подполье. Потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что накрепко привязан. Налетчики сидели на столе в масках с дырками для глаз. Они курили "Мальборо". У одного кличка Граф, а у другого Кнут. Они у меня спросили, где лежат деньги. Я ответил, что не знаю, и тогда Кнут по приказу Графа начал меня избивать. Потом я потерял сознание, но перед этим слышал, как они мне обещали устроить крематорий. Пистолет, фонарик и все, что было в моих карманах, они забрали. И еще Граф все время торопил Кнута - пора, мол, грузить барахло. Наверное, они промышляют мародерством...

– Разумеется, поскольку из дома пропали все ценные вещи. Нет одного телевизора, видика, музыкального центра. Забрали всю кожу и два больших ковра. Но это пустяки, главное - мы знаем их клички, если, конечно, они не вымышленные. Завтра, а вернее - уже сегодня мне предстоит большая работенка. Я отвезу тебя домой?

– Да, а потом пригонишь мою машину, она на здешней стоянке.

Почти на руках он отнес меня в машину и бережно, словно беременную жену, усадил на заднее сиденье. Плавно тронувшись с места, он аккуратно объезжал каждую лужицу, боясь лишний раз потревожить мою утробу и остатки жидких мозгов, что плескались в разбитом черепе, причиняя мне дикую боль. В пять часов утра он сопроводил меня до двери, прислонил к стене, настойчиво позвонил и спустился этажом ниже.

– Кто там?
– тревожно спросила Милка по прошествии долгих пяти минут.

– Открывай, свои, - пробубнил я чужим, незнакомым мне голосом.

– Костя, это ты?
– на всякий случай переспросила она.

– Да, - ответил я, стараясь говорить коротко и веско.

– Сейчас, минутку, - после некоторого раздумья пообещала она.

Наступила томительная пауза, после чего дверь резко распахнулась и на меня уставился черный зрачок пистолета. Я тупо смотрел на него одним глазом, даже не пытаясь что-либо понять.

– Убирайся вон, или я стреляю, - откуда-то издалека донесся до меня голос жены.
– Я кому говорю, бомж вонючий!
– выкрикнула она и пяткой пнула меня в солнечное сплетение. Покорно согнувшись, я дохлой селедкой улегся у ее ног.

– Людмила Алексеевна, что вы делаете?
– послышался укоризненный голос Ухова.
– Вы же его совсем убьете.

– Макс, - удивилась она.
– А ты-то что здесь делаешь?

– Я Константина Ивановича привел. Он же еле живой, а вы его бьете.

– Какого Константина Ивановича? О чем ты говоришь? Где он?

– Лежит перед вами... Его чуть было не убили... Сжечь его хотели...

– Господи, спаси и помилуй!
– склонившись надо мной, в ужасе прошептала она.
– Да где ж его так?.. Боже мой! Помоги занести его в дом.

Затащив в переднюю, они содрали с меня грязную и рваную одежду. Увидев в зеркало свой обнаженный торс, я совсем огорчился. А Милка, в конце концов признавшая во мне своего мужа, на правах потенциальной вдовы запричитала с новой силой.

– Да что ж это такое творится? Сколько раз я ему говорила: не суй свой длинный нос, куда не просят! Вот вам и результат. Папа, папа, вставай и посмотри, что они с ним сделали! И как он только живой остался?

– Людмила Алексеевна, я побегу, - виновато выскальзывая за дверь, заявил Ухов.
– Мне на работу надо.

Потревоженный Милкиными причитаниями, проснулся тесть. Выйдя в коридор, он долго и непонимающе на меня смотрел, покуда не узнал во мне своего зятя.

– Хорош, красный сокол, - крякнул он и, подняв меня на руки, отнес в спальню.
– Ну что делать будем?
– спросил он свою безутешную дочь. "Скорую" вызывать или сам оклемается? Тебе решать.

– Не надо "скорую", - умирающим лебедем прошептал я.
– Я сам оклемаюсь.

– А ты молчи, дуракам слова не давали. Что скажешь, Милка?

– Сейчас я его протру спиртом, осмотрю раны, а потом уж решим.

– Смотри, но у него может быть внутреннее кровоизлияние как в его пустой тыкве, так и в требухе. Дело серьезное. Давай не будем рисковать.

– Помыть и привести его в божеский вид я должна в любом случае.

– Смотри сама, - хмуро повторил полковник.

– Пить, - едва слышно произнес я.

– Что тебе, Костик, минералки или чаю?

– Спирту.

– Эге, дружок, да ты бредишь! Милка, у него же жар, - потрогав мой лоб, встревожился тесть и недолго думая вызвал "скорую помощь".

Часть вторая

В воскресенье утром Макс Ухов сидел в своем кабинете охранной фирмы "Сокол" и, переводя одну сигарету за другой, с яростным нетерпением ждал приглашенных. Кофе за эти полтора часа он проглотил уже больше литра, и теперь ему было достаточно одного взгляда на кофейную банку, как его начинало мутить. С отвращением выплюнув недокуренную сигарету, он подошел к окну, пытаясь разглядеть в снующих мимо окна прохожих тех, кого он поджидал.