– Обижаешь ты меня, Леня Луганский, - огорченно заметил подполковник. Моим людям рассказал, а мне не хочешь. Нехорошо это, не по-графски. А ты знаешь, что меня волнует сейчас больше всего? Не знаешь! А хочешь скажу?

– Скажите, - равнодушно и опустошенно ответил Луганский.

– А расскажи-ка ты мне, товарищ Граф, откуда и от кого ты получил информацию о том, что дом Зобова в данное время пустует. Скажешь - получишь конфету. Соглашайся, вкусная конфета, а тебе теперь сладкого долго еще ждать придется.

– Скушайте ее сами, - тоскливо усмехнулся Луганский.
– А в том, как я получил информацию, нет никакой тайны. Моя любовница, имя ее я называть не буду, живет недалеко от того дома, и она собственными глазами видела тот переполох, что вы учинили, а из последующих разговоров соседей сообразительная девочка уяснила, что хозяин дома куда-то подавался. Об этом она рассказала мне второго сентября рано утром, перед тем как я собрался уезжать от нее домой. Вот вам и вся интрига.

– Да, действительно, ларчик открывается просто, но имя своей пассии ты мне все равно скажи. Просто так, на всякий случай, она ведь рассказала тебе о пустующем доме безо всякой задней мысли? Я правильно тебя понимаю?

– Правильно, но имя ее называть все равно воздержусь.

– Хорошо, перенесем этот вопрос на потом. Ты давно куришь "Мальборо"?

– Давно, а зачем вы про это спрашиваете?

– Хорошие сигареты. У тебя есть с собой?

– Да, удивительно, что ваши дуболомы их у меня не отняли.

– Они не курят. А вот я курю, дай мне одну сигаретку и сам закуривай.

– Спасибо, - протягивая Фокину пачку, немного удивился Граф.
– У вас же свои есть.

– Э-э-э, ничего ты не понимаешь. Чужие всегда слаще. Так, значит, ты не знаешь, кто такой Васька, кто дядя Паша, и даже о Зобове впервые слышишь? пододвигая ему пепельницу, спросил как бы между прочим подполковник.

– И взаправду я о них услышал сегодня ночью от ваших людей и еще о каком-то Николае. Ни я, ни Игнат о них ничего не знаем.

– А странно. Ты, наверное, несколько раз в неделю приезжал к своей любовнице, а ничего не знаешь о ее соседях. Согласись, что это странно.

– Ничего странного я тут не вижу, потому как обычно приезжал к ней поздно вечером или даже ночью. Да и вообще, зачем мне нужны ее соседи? На кой черт они мне сдались?!

– Это ты правильно говоришь, - сочувственно кивнул начальник.
– На кой черт Графу какой-то червяк-овощевод! Однако залез ты почему-то именно в его дом. Просто удивительно, отчего ты выбрал именно этот объект. Чем он тебе понравился? Не знаешь? А я хорошо знаю! Хочешь скажу?

– Говорите, - кисло согласился Луганский.

– А потому, Граф, ты полез в дом Зобова, что хотел найти там несметные денежные залежи. Но откуда ты это знал? Вроде бы плакат там не висит. А полез ты туда потому, что у тебя была верная наколка и шепнула тебе об этом твоя таинственная любовница. Вот и получается, что знать мы ее имя просто обязаны, поскольку она является соучастницей. Ты покурил, вот и отлично, а твой окурок, с твоего позволения, я оставлю на память. Не возражаешь?

– Мне-то что!
– изумленно вскинул брови парень.

– Не удивляйся, Леня, - перехватил его взгляд Фокин.
– Я окурки коллекционирую, а знаешь зачем? Ни за что не догадаешься.

– Почему же не догадаюсь, ребенку понятно, - возразил Луганский.
– Для идентификации, только не понимаю - зачем? Я и без этого уже признался. Я был в том доме, и, вероятно, там можно обнаружить мои окурки. Что дальше? Мы вывезли оттуда несколько ценных вещей и дорогую одежду. Чего вам еще надо?

– Это ты, братец мой, сознался только в двух преступлениях, а за тобой тянется целый шлейф. Не надо лепить удивленную харю и делать прозрачный цвет лица. Здесь сидят не дураки. Мы же вас вычислили, и тут нет никаких случайностей. Окурки от сигарет, которые вы изволили курить, мы нашли в том же подвале, где вы мучили нашего сотрудника, но только двумя днями раньше, а именно тогда, когда пропал Зобов. Ты, парень, уж если начал колоться, так колись до конца.

– Мне некуда больше колоться. Все, что я знал, я вам уже рассказал.

– Граф, наверное, тебе вновь не помешает немного пообщаться наедине с товарищем Уховым? Я могу устроить вам эту встречу.

– Не надо. Мне кажется, что у него необоснованно жесткая методика.

– А другой методой вас, ваше сиятельство, не проймешь.

Мягко прозуммерил аппарат без диска.

– Ну что там еще?
– поднимая трубку внутреннего телефона, с неудовольствием спросил Фокин.
– Какого рожна и кому от меня надо?

– Владимир Васильевич, - встревоженно прощебетала секретарша, - вас мэр просит.

– Ну если мэр, то давай... Нормально, спасибо, Николай Владимирович... Исключительно вашими молитвами... Да, он как раз у меня... Нет, при всем уважении к вам... Состав преступления налицо... Нет, ничего поделать я не могу... Спасибо, что меня понимаете... К сожалению, нет... Заранее запланированное убийство... Пока не знаю, но есть все основания предполагать, что на нем висит три трупа... Да-да, то самое дело... А кроме всего прочего, поджог дома и физические пытки нашего сотрудника... Я в курсе... Удивляюсь, что он сам мне не позвонил... Господи, да мы с ним на один горшок садились... Ради бога, пусть звонит, но изменить я ничего не могу, да и не хочу... Прокурору?.. Да, вот сейчас побеседую и передам дело в прокуратуру... Нет, Николай Владимирович, уж коль решилась, так решилась... А отчего же он сам не позвонит? Это несколько подловатенько использовать вас в качестве тарана. Нет, а как бы вы поступили на моем месте?.. А это можно... Это я люблю... Да куда мы денемся?.. Договорились, в воскресенье в восемнадцать ноль-ноль. Все, Светланка, - переключившись на секретаря, объявил Фокин.
– Меня нет, уехал в Самару, соедини только в том случае, если будет звонить Чернов. Ох, он у меня и получит, - обращаясь к Шагову, пообещал подполковник.
– Сукин кот, сам звонить бздит, так решил мэра подставить.