– Странно, Чернов мужик принципиальный, - поглаживая столешницу, удивился зам.
– Я не понимаю, что у него может быть общего с преступниками. Вы не подскажете нам, Луганский?

– Нет, догадывайтесь сами, - уже смирившись со своей судьбой, равнодушно ответил Граф.
– Можно мне выкурить еще сигарету?

– Можно, дорогой, но только раньше ты нам расскажешь, каким макаром вы завалили Ваську, Николая и куда дели Романа Николаевича Зобова.

– Послушайте, начальник, кажется, я не похож ни на лгуна, ни на махрового урку, то, что было, я вам рассказал и могу это повторить в подробностях.

– Это ты повторишь следователю. Кстати говоря, я тебе, наверное, забыл сказать о том, что чистосердечное признание вину не умаляет, но существенно смягчает наказание.

– Я это знаю, гражданин начальник, - уставившись в пол, ответил Луганский.
– Но и вы, наконец, поймите меня правильно и поверьте - мы не имеем даже представления о том, кто такие Васька и Николай. Я понимаю, что вы вновь можете отдать нас в лапы вашего сатрапа Ухова, и, наверное, под его воздействием я скажу, что это я убил названных вами людей, но ведь от этого истина не станет вам ближе и понятней.

– Красиво говоришь, стервец, я даже немного тебе поверил, но факты штука упрямая, и они складываются не в твою пользу.

– Я понимаю, но если вы хотите найти действительного убийцу, то ставку на нас вам лучше не делать. Вы сейчас думаете, что я взял половину вины лишь с той целью, чтобы отмыться от основной части ваших подозрений, и это естественно, но к моему счастью и вашему сожалению, это не так. Мы с Игнатом в самом деле не знаем даже, как выглядят убитые кем-то субъекты.

– Где ты находился в ночь с четверга на пятницу в тот день, когда был похищен Зобов и убиты двое мужиков? Почему ты не хочешь назвать имя своей сожительницы?

– Не хотел, да, видно, придется. Валентина Радченко живет пятью домами дальше, по тому же ряду, где стоит дом Зобова. Можете передать от меня поклон. Именно у нее я провел время до шести часов утра.

– Граф Луганский, ты либо чертовски умен, либо просто дурак, - почесав макушку, вынес решение Фокин.
– Ты же сам себя закапываешь. Ты знаешь, когда были убиты Васька и Николай?

– Уже знаю, в ночь с четверга на пятницу, и догадываюсь, что в это же время пропал хозяин дома, который мы обчистили. Я прекрасно понимаю, что говорить это я, по идее, не должен, но в данной ситуации, когда на моей шее затягивается петля, мне не остается ничего иного, как говорить правду.

– Что ты на это скажешь?
– повернувшись к Шагову, спросил Фокин.

– Пока ничего, надо подумать.

– И потрогать Валентину Радченко.

– Может быть, - кивнул оперативник.
– Но с другой стороны, ее показания могут исказить картину, потому как она лицо заинтересованное.

– Вот на этом-то мы и сыграем, - приняв какое-то, известное только ему одному решение, ухмыльнулся Фокин.
– Граф, а твоя маман в каких отношениях с Валентиной?

– Да ни в каких, они попросту друг друга не знают.

– Так уж совсем и не знают?
– усомнился подполковник.

– Как вам сказать, вообще-то мама знает, кто такая Валентина Радченко, и даже ее адрес она на всякий случай записала, но встречаться им не доводилось.

– Замечательно! Поехали, Александр Николаевич?

– Вообще-то дел у меня выше крыши, но на час вырваться можно, вопрос только в том, застанем ли мы ее дома?

– Можете не сомневаться, - подал голос Луганский.
– Она нигде не работает и если не умотала в парикмахерскую, то сейчас смотрит видак или просто играет со своей собачкой.

* * *

Валентина не играла с собачкой, собачка весело бегала по двору, но, завидев выходящих из машины Фокина и Шагова, прыжками бросилась к ограде и, свесив морду с полутораметрового забора, выжидающе уставилась на пришельцев.

– Ни хрена себе собачка!
– присвистнув, охнул Фокин.
– Николаич, да это же натуральный бронетранспортер. Что за порода?

– Впервые вижу, - не разделяя эмоциональных начальничьих чувств, равнодушно ответил Шагов.
– Вероятнее всего, смесь сенбернара, мастифа и волкодава. Мощный гибрид.

– А он нам задницы не откусит?

– Не знаю. Он нас пока просто изучает и переваривает увиденное. К какому решению в конце концов он придет, это известно только ему самому.

– Веселенькое дело, мать его так!
– озадаченно остановившись, не доходя до забора трех метров, выругался подполковник.
– Он же кнопку звонка лапой закрывает. Саня, а может, пальнем по нему из газовика?

– Жалко, красивый пес, да и хозяйке это не понравится.

– Так что же, господин Шагов, мы так и будем стоять, разглядывая эту очаровательную собачью морду?