– Евдокия, что сказал Дмитрий по поводу письма?

– Ничего. Он не знает о нем.

– То есть ты хочешь сказать, что скрыла от него письмо отца?

– Да, но откуда ты узнал, что Федор его отец?

– Догадался сам, он очень похож на семнадцатилетнего отца.

– Я тоже догадалась сама. Так-то мне никто ничего не говорил.

– Когда я смогу увидеть его?

– Он навещал тебя каждый день, думаю, не пропустит и сегодня. Полежи десять минут, я тебе бульон разогрею, с курой.

– Буду весьма обязан, леди! Да не красней, хороша девочка! Иди, а то сейчас завалю.

Наконец-то после двухнедельного тумана я начал что-то понимать. Как я не допер до этого раньше! Нет, наверное, смутные подозрения были, но понадобилось десять дней пролежать в горячке, испражняясь под себя, видя всякие мерзопакостные бредовые сны... А потом получить от Федора письмо-сигнал. Боже мой, тупеешь ты, Гончаров, не по дням, а по часам. Вроде бы и бьют тебя перманентно и качественно, один черт, не помогает. Но теперь-то я кое-что знаю, и это дает мне право сузить круг опроса.

– Вот, Костя, выпей, - протянула миску Евдокия, - я туда белого мяса нащипала. Так мне мать Феодосия велела.

– О-о-о, а она что, гастроэнтеролог?

– Нет, она акушер, и тоже с образованием.

– Все, я молчу, задавленный монастырским интеллектом. Евдокия, у тебя есть какой-нибудь надежный мент, из старослуживых? Который лишнего не болтает?

– Есть, сосед дядя Саша, но он уже на пенсии.

– Еще лучше. Позови-ка его, да устрой нам штоф самогонки.

– У меня нет, но я попрошу у соседей. А может, просто водки купить? Мне неудобно к соседям...

– Господи, какая разница! Водка даже лучше.

– Но тебе, наверное, нельзя.

– Пусть так, для видимости стоит, может, твой сосед пожелает.

– Дядя Саша? Не сомневаюсь.

Она ушла, я же, доев бульон с нащипанным мясом, задумался, вновь и вновь прокручивая свою новую версию, пытаясь сам отыскать ее слабые места. Кажется, их не было, все складывалось четко и точно. Теоретически версия выглядела безукоризненно, не хватало только сущего пустяка, реальных фактов, но я интуитивно чувствовал: они появятся. Интересно, что нашел Дмитрий в той железной коробке?

Стук в дверь отвлек меня от моих гипотетических схем.

– Войдите!
– крикнул я, запоздало подумав, что в случае чего защититься мне нечем.

– Уже вошел.

На пороге появился толстяк в мятой милицейской форме без погон. Мне показалось, что ожил герой бессмертного произведения Ярослава Гашека, Швейк.

– Кому это я понадобился?
– строго спросил он, подозрительно принюхиваясь и присматриваясь.
– Вы кто такой? Ваши документы, пожалуйста.

– Не знаю, где они, - едва сдерживая улыбку, ответил я.
– Вернется Евдокия - и вы непременно ознакомитесь с ними. Присаживайтесь, будьте любезны. Вас зовут дядя Саша?

– Никак нет, младший лейтенант Сурок Александр Петрович.

– Очень приятно, Александр Петрович, это, наверное, вам Людвиг Бетховен посвятил целую пьесу.

– Так точно, и еще "Аппассионату" и оперу "Фиделио".

– Да, старик знал, кому что посвящать. Меня зовут Костя.

– У меня был один знакомый, его тоже звали Костя, так он приспособился к этой жизни тем, что ловил бродячих собак и...

– ...И продавал их за породистых. Отлично!

Мы оба захохотали, и я понял, что общий язык найден. Тут очень кстати вернулась Евдокия. К моей кровати она подтащила журнальный столик. Незаметно я ущипнул ее за ляжку. Одного ее взгляда хватило, чтобы мне стало по-пионерски стыдно.

– Дядя Саша, присаживайтесь к столу, сейчас накрою. Гость вот у меня, Димин знакомый, заболел немного.

– Евдокия, принеси, пожалуйста, мои документы, товарищ лейтенант хотел бы удостовериться.

– Хорошо, Костя.

Тугие жесткие ягодицы под плотной черной юбкой задвигались в такт движению, и мне захотелось забыть о своей дистрофичной немощи.

– Ладно, Евдокия, отставить, в твой дом плохой не зайдет. Если ты его приняла, значит, все в порядке. Слушаю тебя, Константин.

– Не знаю, с чего начать... Александр Петрович, вы давно работаете в милиции?

– Работал, уже два года как на пенсию турнули. Коренным жителям места освобождают. Но я ведь тоже коренной, родился здесь, в РОВД с семидесятого года, сразу после армии. Обидно.

– В вашей практике бывали случаи пропажи людей?

– А как же, с десяток наберется.

– Кто пропадал: дети, взрослые, мужчины, женщины?

– Я понял, куда ты гнешь. Дай-ка все же ксиву, гляну одним глазком, вопрос-то серьезный. Думаю, ты хочешь увязать все это с Федей. Я прав?