– Да зачем он нам?

– С тем делом, что я задумал, нам одним не справиться, нужны профессионалы, а Вассаров как раз таковым и является, пятерых стоит. Катись, отцовская ошибка. С Вассаровым осторожнее.

Нет, определенно, нормальный сон действует благодатно не только на нервную систему, но и на общий тонус. Это я понял, как только увидел Евдокию. Ничего не подозревая, она поставила передо мной бутылку водки и как была в плаще, так подо мной в нем и оказалась.

– Костя, да что ты делаешь, дурак.

– Ничего, еще раз добросовестно помолимся за нас.

– Мне придется молиться дважды, - довольно констатировала она, вставая.

– Еще не вечер!

– Лучше скажи - еще не утро. Три часа ночи. Как легкое?

– Нормально, дай сигарету.

– Вот этого ты не получишь, даже если заставишь меня обратиться к Богу еще пять раз. Куда это Димка так рванул? Чуть было меня на повороте не сшиб, да еще с каким-то мужичком.

– Его твоя коза подвела. Жрет что попало, совсем взбесилась.

– Какая коза, Константин, о чем ты? Куда он поехал? Меня отослал, а сам...

– Дашь сигарету, скажу.

– Не дам, во-первых, тебе нельзя, а во-вторых, нечего избу поганить. И так вон водку тут пьете.

– Ладно, дай одеться, на воздух выйду.

– Нельзя тебе, там температура минусовая.

– Да отстань ты, здоров я. Всего на пять минут.

Замечательна сибирская осень. Воздух чист и прозрачен, словно черный агат. Но долго оставаться нельзя. Все-таки легкое повреждено. Сигарету я закуриваю в сенях, здесь немного потеплее. После пятой затяжки я уплываю. С трудом держась на ногах, по стеночке, по стеночке вваливаюсь в дом. Тут же меня подхватывают сильные руки Евдокии и усаживают на стул.

– Ну что, накурился, наркоман? Как это вы добровольно всасываете в себя эту гадость? Отродясь народ не курил. Надо же было Петру завезти в страну эдакую отраву. Черт усатый!..

– Ты Петру пятки целовать должна! Если б не он, то от вашей веры остались бы одни воспоминания. И вообще, ложись в койку.

* * *

Они подъехали, когда муть просветлевшего окна подсказывала мне, что пришло время выпить. Евдокия, торопливо накинув халат, побежала в свою опочивальню расправлять койку, а я, натянув штаны, уселся в ожидании.

Через открытую дверь мне было видно, как первым ввалился Вассаров немытый, небритый, грязный и злой, как лесной вепрь. За ним вплотную, с пистолетом в рукаве шел бравый лейтенант Сурок.

– Куда его, Евдокия?
– спросил конвоир.
– Принимай гостей.

– Господи, да что вы все, с ума посходили, человека наручниками сковали. Присаживайтесь, Георгий Георгиевич, кушать будете?

– Буду, твои орлы меня чуть было в яме не сгноили. Как собаке сверху куски хлеба бросали.

– ...И мясо, и сало, и водку, и сигареты, - пунктуально перечислил вошедший Дмитрий и сразу направился ко мне: - Вот, привез.

Передо мной лег прозрачный лист с контурами знакомой карты. В принципе я ее помнил, но лишний раз проверить не мешало. Да, то, о чем я думал, подтверждалось. Посередине плана находилась окружность, обведенная зубчиками, наподобие шестеренки с крестом внутри. Рядом протекала река.

– Что это, Дима?
– ткнул я пальцем в окружность.

– Обычно так обозначается месторождение. Точнее, его самая насыщенная часть, а в центре ставится крест.

– Я тоже так думаю, а что ты можешь сказать о зубцах по периферии? Как вы их истолковываете?

– Не знаю, возможно, Иконников просто хотел подчеркнуть важность объекта.

– Нет, Дима. Мне кажется, это изображен скит, именно отсюда Иконников отправлялся в последний путь. И, как мне думается, здесь сейчас находится и твой отец.

– Если он еще жив, если не приплывет к нам так же, как Сергей Константинович...

– Успокойся, он жив, по крайней мере, был жив еще двадцать пятого. Твоя очаровательная тетка получила от него письмо.

– Что-о? Где? Вот стерва - и ничего мне не сказала!

– Она же не знает, что ты его сын.

– Да знает она обо всем прекрасно! Давно поняла, притворяется только. Где письмо? У вас?

– У меня, читай.

Пока он читал-перечитывал отцовское послание, я занялся очень важным делом. Наполнил два стаканчика и, расчленив холодную курицу, предложил выпить за здоровье хозяйки.

– Ну-ну, - ехидно протянул Гранин, глядя куда-то за мою спину, - а может быть, за ваше здоровье?

Незаметно скосив глаз, я заметил тот предмет, что вызвал у Дмитрия такую неадекватную реакцию. Это оказались обычные дамские рейтузы, правда приличного размера, и висели они на спинке моей кровати. Глазастый у Евдокии племянничек.