Однажды вечером, когда графу прискучило стрелять в мишень, укрепленную на противоположной стене зала, он поставил к мишени Руперта. Если ты шевельнешься, - предупредил граф, - я могу и промахнуться. А если на лице твоем я прочту страх, я пойму, что ты не доверяешь моему искусству лучника, и приду в ярость. А когда я прихожу в ярость, я порою попадаю мимо мишени.
– Бледный как полотно, Руперт встал напротив расчерченной доски и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать; а граф вогнал в дерево над его головою целую дюжину стрел, выстраивая их в подобие венка. На мгновение граф отвлекся: Смерть стояла в зале, пристально наблюдая за ним; только один Бертран услышал ее предостерегающий голос, и помедлил, глядя на гостью, а затем со смехом отвернулся и вложил новую стрелу в тетиву.

И еще как-то раз, на пиру, граф разгневался на Руперта по ничтожному поводу, и жестоко высмеял мальчугана перед гостями, а затем поднял взгляд: Смерть стояла у самого кресла. Некоторое время Бертран не сводил с гостьи глаз, а затем приказал подать еще вина, с издевкой поднял чашу в немом тосте и выпил за Смерть.

И когда бы граф не заставлял Руперта составить ему партию в шахматы (что происходило почти каждый вечер), Смерть стояла рядом, следя за игрой. Граф играл превосходно, равного ему не нашлось бы во всем замке; и любимым его развлечением было притвориться, будто соперник проигрывает только потому, что боится одержать верх над господином. Бертран уверял, что подобное подобострастие его злит, и требовал, чтобы, выиграв, соперник доказал, что и впрямь не поддается. Руперт старался изо всех сил, но куда ему было тягаться с графом! А Бертран то насмехался, то бранился, и к концу игры мальчуган едва сдерживал слезы, что граф находил весьма забавным.

Засим постоянное присутствие Смерти. терпеливо выжидающей своего часа, приводило только к тому, что граф Бертран становился все более дерзок. И вот уже почти не приходилось сомневаться, что дни графа сочтены.

Как-то раз погожим утром граф Бертран собрался поохотиться на кабана; и, невидимая для всех, кроме графа, Смерть сопровождала отряд на черном как смоль коне.

На окраине леса к графу подвели бедняка: несчастный подстрелил в лесу оленя.
– У меня нет денег и нет работы, - оправдывался бедняк, - жена моя и дети умирают с голоду.

– Дичь в этих лесах принадлежит мне, - отозвался граф, - а имущество вора отбирает закон.

Жена бедняка и трое маленьких детей выбежали из хижины и принялись умолять своего сюзерена. Но граф не смягчился.
– Я подарю вам его жизнь, сказал он.
– Жизнь, но не больше.
– И Бертран приказал своим людям сжечь хижину бедняка вместе со всем имуществом.
– В следующий раз, - посоветовал он несчастному, - ты будешь умнее и позволишь им умереть с голоду.
– И граф поехал дальше.

Руперт теребил в руках поводья.
– Ну почему ты так гадок?
– шептал мальчуган про себя.
– Так гадок и так жесток?
– И Смерть, что знала о любви только понаслышке, уловила эти слова и улыбнулась.

В глубине леса охотники подняли вепря и ранили его. Отряд поехал по следу, что уводил в густые кусты близ кабаньего логова. Проехать далее верхом не представлялось возможным. Разгоряченный охотой, граф спрыгнул с лошади, потрясая копьем; щеки его разгорелись.
– Не вздумайте спускать собак, - приказал он, - я сам добью зверя. Кто со мной?
– Никто не отозвался.
– Сборище трусов, - рассмеялся Бертран.
– Я пойду один, - и он двинулся напролом сквозь кусты.

Очень скоро Руперт понял, что ожидания дольше не вынесет; он тихонько соскользнул с лошади и поспешил за графом.

Граф шел по следу вепря до тех пор, пока не выбрался из зарослей кустарника в тесную лощину с каменистыми склонами в человеческий рост. В дальнем конце лощины, преграждая ему путь, стояла Смерть; пурпурный плащ развевался по ветру.

Держась чуть сзади, Руперт увидел, как господин его вошел в лощину, и желая остаться незамеченным, чтобы избежать расспросов и насмешек, не пошел по той же тропе, но вскарабкался по каменистому левому склону.

Граф Бертран и Смерть стояли на узкой тропе лицом к лицу. Смерть заговорила первой.
– Сегодня ты убил то единственное, что сохраняло тебе жизнь; юный Руперт возненавидел тебя. Я предупреждала: будь осторожен; но ты не послушался, и теперь ты мой.

– Я говорил тебе, - отозвался граф, - что никого не стану на коленях молить о жизни; жизнь из чужих рук не имеет для меня цены.

– Разумнее было бы преклонить колена, - заметила Смерть.

– Что сделано, то сделано. Я ни о чем не жалею.

– На этот раз тебе не спастись, - молвила Смерть, и, запахнувшись в плащ, отступила в сторону; чуть поодаль стоял разъяренный вепрь, готовый броситься на охотника.

Граф пожал плечами и коротко рассмеялся.
– Ты победила. Спорить с судьбой я не стану.
– Он бросил копье на землю и выжидательно скрестил руки на груди.

Яростно всхрапнув, огромный вепрь ринулся на жертву, и в это самое мгновение, восклицая:"Милорд, осторожно!", Руперт спрыгнул с каменной насыпи, оказавшись между господином и злобным зверем.