– Отныне, - заключил генерал Пуль, - мы, союзные вам державы, в моем лице, берем власть на Мурмане в свои руки.

– А я?
– удивился Юрьев.
– А совдеп?

– Мы, - ответил на это Пуль, - будем укреплять ваш совдеп!

– Но чтобы укрепить влияние совдепа, - пояснил Юрьев, - необходимо обеспечить край продовольствием. Однако транспорта с продуктами еще не поставлены вами под разгрузку. Они стоят на рейде... давно стоят!

Пуль задержался возле иллюминатора. Транспорта с продовольствием - под охраною катеров - тягуче дымили за Ростой.

– Мы их поставим к причалам, - согласился Пуль, - но тогда, когда положение прояснится.

– А когда вы думаете, сэр, оно прояснится?

– Тогда, когда население края выразит нам свои симпатии. Юрьев уныло опустил плечи. Кувалда его боксерского подбородка вдруг жалко отвисла. Он... думал. Соображал. Взвешивал.

– Вы меня оставляете одного?
– спросил вдруг тихо.
– Вы берете власть на Мурмане, отняв ее у меня, и... Тогда объясняйтесь с Москвой и Лениным сами.

– Сэр!
– гаркнул на него Пуль.

– Да, сэр. Сами, сэр.

– Переговоры с Москвой, - отвечал Пуль, пристукивая каблуком, - будете вести вы, как и вели их раньше. Для нас же время торжественных слов кончилось. Нам теперь понятно, что такое большевизм... Мы уже в Кеми и в Кандалакше. Завтра мы будем в Архангельске - сразу, как только окажутся в безопасности члены дипломатических миссий, которые сейчас томятся в руках опытных вологодских инквизиторов... Постарайтесь, - намекнул Пуль, вырвать у Совнаркома признание нашего пребывания в этих краях как... де-факто! Больше, - закончил разговор Пуль, - я вам ничего посоветовать не могу...

При этой беседе присутствовал и Вальронд, как офицер связи. Но мичман не проронил ни единого слова. Зато каждое слово постарался осмыслить и запомнить. Он понимал - это история, и он, мичман Вальронд, свидетель ее беспристрастный. Пуль уедет потом в Англию и, чего доброго, выпустит мемуары, такие же безапелляционные, как и сам автор; что же касается Юрьева, то ему вряд ли предстоит писать мемуары. А вот ему, Женьке Вальронду, надо сохранить правду о предательстве...

Вскоре на весь Мурман раздалась первая речь Пуля.

РЕЧЬ ГЕНЕРАЛА ПУЛЯ В СОБРАНИИ ЦЕНТРОМУРА:

– Я, главнокомандующий всеми союзными силами в России, говорю вам... Мы здесь нашли способный совдеп, который не только способен, но и желает работать. Но способности работы этого совдепа препятствуют - население и моряки. Мы не можем работать с совдепом, если он не может проводить в жизнь те заключения, к которым он пришел... А потому мы намерены помогать совдепу, чтобы он был в состоянии проводить свои резолюции.

Союзники пришли сюда для работы. Эта работа необходима России! Мы желаем делать дело. И если нам и тем, кто работает с нами рука об руку, будут чиниться препятствия, то мы сумеем их устранить.

До сегодняшнего дня матросы на Мурмане достигли своего первенства в делах тем, что они, вооружены. Сейчас здесь находится власть сильнее матросов - это союзники! Союзники имеют силы. И, если это потребуется, мы готовы применить эти силы.

Мы сумеем заставить работать бездельников! И если матросы, особенно матросы с крейсера "Аскольд", будут продолжать мешать вашей созидательной работе, то скоро им придется убедиться, что сила уже не на их стороне - на нашей...

После этой речи многие задумались. Даже Ляуданский почесывался за столом президиума Но зато бешено аплодировали Пулю контрагент Каратыгин и "комиссар" Тим Харченко (тоже сэр).

Женька Вальронд навестил лейтенанта Басалаго.

– Мишель!
– заявил мичман решительно, берясь за аксельбант флаг-офицера.
– Эту удавку я, пожалуй, сниму. Мне уже надоело бегать с чайной ложечкой и перетаскивать дерьмо словесных упражнений из русской бочки в английскую, а из французской тащить его в американскую.

– Погоди. Мы тебе подыщем что-либо... По специальности!

* * *

Три дня! И все три дня англичане кидали и кидали с бортов кораблей войска и технику. Наконец 23 июня подошел серый, будто обсыпанный золой, крейсер "Суатсхэмптон" и затопил мурманские причалы новыми боевыми десантами.

– Я придумал!
– воскликнул Юрьев, глядя, как сбегает на берег ловкая морская пехота.
– Я придумал: для того чтобы унять англичан, нам надо усилить привлечение американцев!

Он так и телеграфировал в Москву: "Считаю необходимым нейтрализовать неизбежную пока исключительность англичан привлечением американцев к большему участию в событиях".

С этого момента Вальронд говорил с Юрьевым на "ты".

– Никак не пойму - дурак ты или умный? Что ты за человек - тоже непонятно. Центр требует от тебя изгнания всех союзников, а ты, наоборот, еще и американцев призываешь сюда - числом поболее англичан. Но англичане перевеса такого не допустят и бросят еще десанты. Наконец, это может не понравиться французам, - народ такой: песенки веселые, на столе канканчики, а... пальца им в рот не клади! Откусят начисто и, заметь, никогда не выплюнут.