– Решительно возражаю!
– запротестовал Леверрье.
– Вы исключаете детерминированное начало, роль самого человека в становлении своей судьбы. Наконец, воспитательную функцию общества!

– И вот ваш детерминированный и воспитанный человек вышел подышать свежим воздухом, а ему на голову упал никем не предусмотренный метеорит!

– Пренебрежимо редкое явление!

– Тогда кирпич с крыши... Ну, пусть просто поскользнулся и сломал ногу.

– Или случайно стал астронавтом, о чем мечтал с детства, случайно построил дом, вылечил больного, прочитал лекцию? Случайно шагнул в пламя, чтобы спасти ребенка? И это, как вы полагаете, цепь флуктуаций?

– Браво, Луи! Примите мою капитуляцию, - торжественно произнес Милютин.
– Честно говоря, я просто хотел немного вас подразнить, однако перестарался. Но не станете же вы отрицать, что человеческая жизнь проходит на фоне флуктуаций и что судьба человека во многом зависит от них?

– Не стану, - великодушно подтвердил Леверрье.
– И вы считаете этот тривиальный вывод своим открытием, творческой удачей? Увы, ничего нового в философские категории необходимости и случайности уже не внести.

– Даже случайно?
– пошутил Милютин.

– Помните классическое определение: "Где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы"?

– У вас завидная память, Луи, - отметил Милютин.
– Так вот, я как раз и открыл их. Более того, мне удалось избавить необходимость от ее непременной спутницы - случайности.

– Вы здоровы, Милютин?
– заботливо спросил Леверрье.
– Разве вам не известно, что необходимость и случайность - это диалектические противоположности, взаимосвязанные, взаимопроникающие и неспособные существовать друг без друга? Диалектический материализм...

– Не упоминайте его имени всуе, - строго сказал Милютин.

– Тогда в чем же дело?

– Вы прямолинейны, Луи. Категоричность во всем, таков уж ваш характер. Черное для вас всегда черное, а белое...

– Всегда белое, хотите сказать? Да, я не признаю компромиссов!

– А в науке очень многое, если не все, зиждется на компромиссах. Мы принципиально не можем постичь абсолютную истину и все же, зная это, стремимся приблизиться к ней. Компромисс? Вот именно! Корпускулярная теория света, созданная Ньютоном, и волновая теория Френеля смертельно враждовали. Но возникла еще одна, квантовая, теория и примирила кровных врагов. Что такое квант света? И частица и волна, говорим мы. Но ведь это типичный компромисс, потому что на самом деле квант не частица и не волна. Просто мы тяготеем к зримым аналогиям и навязываем их кванту. А он аналогий не имеет...

Леверрье заломил пухлые руки.

– Пощадите, Милютин! С вами спорить бесполезно. У вас наготове арсенал аргументов. Расскажите лучше конкретно, что вы открыли на этот раз.

– Мое научное кредо, Луи, заключается в решении задач типа "что было бы, если бы...". Лишь затем встают вопросы: как, каким образом...

– А вопрос "ради чего" вы себе задаете?
– в голосе Леверрье прозвучали ехидные нотки.

– Увы, в последнюю очередь, подобно многим ученым. Когда-то это называли "чистой наукой". Кстати, именно "чистая наука" облагодетельствовала человечество атомной бомбой!

– Вы беспощадны к себе подобным, Милютин. Но почему бы вам не перейти на практические рельсы? Удовлетворение текущих потребностей общества...

– Тогда бы я не был собой. Но хватит. Вы интересовались моим последним открытием? Так вот, я задал себе вопрос: что было бы, если бы в жизни человека не существовало случайностей?

– Вопрос, на который в принципе нельзя ответить, - проронил Леверрье.

– Вот как? Однако мне удалось сделать это. Из Центра генной инженерии я получил безукоризненный со всех точек зрения генетический код и, обработав в виде программы, ввел в компьютер.

– Вы смоделировали...

– Человеческую жизнь. В ней реальному году соответствовал час машинного времени. Из этой жизни были исключены случайности.

– А болезни, срывы, тупики, блуждание в потемках, неудачная любовь, наконец?

– Я постарался сделать моего человека счастливым. Он шел по жизни на зеленый свет, был огражден от зла. Ведь зло, убежден в этом, тоже нелепая случайность.

– Желал бы оказаться на его месте...
– задумчиво проговорил Леверрье.
– У него было все для счастья.

– Да, - сказал Милютин.
– Иначе он бы не покончил с собой.

ПАРАДОКС

На Таганке они въехали под "кирпич". Заслышав трель милицейского свистка, Плотников подрулил к тротуару, выключил зажигание и - точно по инструкции - затянул ручной тормоз.

– Ваши права, - сказал подошедший регулировщик.

– Я еще учусь, - с достоинством пояснил нарушитель правил движения. Но рядом водитель с правами, так ведь разрешается?

– Леша, - зашипел спутник, - разве ты не знаешь, что у меня отобрали права за пьянку? Спросил бы, прежде чем ехать!