– Ну, пусть увлечение.

– Даже не увлечение, а отвлечение. В туризме я живу, если так можно выразиться, совсем другую жизнь, задействую резервные клетки мозга, аккумулирую энергию.

– Словом, перезаряжаетесь?

– Вот именно.

– И как часто это вам удается?

– Реже, чем хотелось бы, - вздохнул Николай Иванович.
– Раз в год, а то и в два. Но уже полвека.

– Сколько же вам лет?
– вырвалось у меня.

Я поймал укоризненный взгляд Оли.

– Простите, я допустил бестактность?

– Нет, что вы. Мне скоро семьдесят.

– Семьдесят?! Не верю!

– И все же это так.

– Какой же вы молодец!
– воскликнул я от души.

– Ну, полно вам!
– неожиданно смутился Николай Иванович.
– И вообще нашли тему для разговора!

Во мне боролись противоречивые чувства: восхищение этим незаурядным человеком и недоверие к нему. И я решил подтолкнуть его на рассказ о столь обожаемых туристами "экстремальных ситуациях". Вот когда он раскроется по-настоящему!

Мою просьбу поддержала вся компания, у девушек прямо глаза разгорелись!

– Да не было у меня никаких экстремальных ситуаций, - смеясь, отбивался Николай Иванович.
– У вас превратное представление о туризме!

– Возможно, - не стал возражать я.
– Но ведь туризм туризму рознь, это понятно даже мне. Есть туризм развлекательный, а есть...

– Настоящий туризм состоит в преодолении трудностей!
– перебила меня Оля, видимо, самая эмоциональная девушка в группе.

– И тоже неверно. Вы, молодежь, видите в туризме внешнюю, показную сторону. А главное-то не в пресловутом преодолении трудностей, хотя их у туристов хватает. И не в изучении новых планет - этим занимаются профессионалы.

– Тогда в чем же?
– не выдержал я.

Николай Иванович не спешил с ответом, словно подбирая в уме наиболее точные и доходчивые слова. Потом едва слышно проговорил:

– В душевном общении. В познании самого сложного, что только есть во Вселенной, - человека.

– Зачем же вы летите на Дзету?
– с притворным простодушием спросил я.

– Вы хотите сказать, что там не люди, а упсеки?

– Допустим.

– Ну, друг мой, не знаю, что вам и сказать... Я не вижу разницы между людьми и упсеками. Для меня любое существо, наделенное высшим разумом, человек. А уж как оно выглядит, вопрос второстепенный.

– А если разум злой?

– Я говорю о высшем разуме, а он не может быть злым.

Мне стало не по себе.

– Я вас смутил, - сказал Николай Иванович, пристально глядя на меня. Это хорошо. Нет, вы даже не представляете, как это хорошо. Так вас интересуют экстремальные ситуации? Пусть будет по-вашему. Расскажу об одной такой ситуации. Хотя ее правильнее было бы назвать не экстремальной, а парадоксальной. Да-да, именно парадоксальной. Боюсь вас разочаровать, только оказался в ней не я, а совсем другой... человек. Впрочем, какая разница? Ну, желаете послушать?

Он замолчал, и довольно надолго, однако никто из нас не решился его поторопить.

– До сих пор не знаю, - тряхнул он головой, - радоваться, что это произошло не со мной или... завидовать...

– Николай Иванович, миленький, вы нас заинтриговали, - взмолилась Оля.
– Рассказывайте же!

– Ну да, конечно. Просто вспомнил, и сердце защемило... Да сядьте вы, сейчас пройдет. Так вот... Лет двадцать назад занесло меня в самое, можно сказать, захолустье - между Скорпионом, Стрельцом и Змееносцем. Там разделившийся на два русла Млечный Путь наиболее широк - верный признак, что к этой его части мы ближе всего.

Я очутился на Апфе - планете, мало известной в то время. Впрочем, я давно собирался там побывать. Дело в том, что Апфа во многом похожа на Землю и, соответственно, апфийцы - на землян. Правда, их уровень развития пока еще невысок, зато интеллект... Боюсь, тут мы им уступаем...

Тогда уже вовсю использовали анизотропию пространства, и пространственно-временной переход с Земли на Апфу, несмотря на ряд фазовых ограничений, был вполне доступен, даже для таких туристов, как я.

– Для кого же еще!
– воскликнула Оля, но на нее зашикали, и она смущенно умолкла.

– Не буду подробно говорить о ландшафтах Апфы, с ними легко познакомиться, запросив любой банк информации, - Николай Иванович взглянул на меня с едва уловимой усмешкой, словно распознал мои мысли.
– Скажу только, что места, где я побывал, чем-то напоминают наш Памир. А сами апфийцы... Если вы встречали горных таджиков, именно горных, а не равнинных, - кстати, они называют себя памирцами, точно это особая национальность, - то можете представить себе апфийцев: стройные, гордого и несколько аскетического вида люди с чеканной красоты лицами, только не смуглыми, а словно впитавшими в себя призрачную голубизну лунного света. Их отличают врожденное достоинство и ни с чем не сравнимое гостеприимство. Я был на Апфе трижды, с годичными перерывами. Первый раз меня встретили как доброго знакомого, второй - как друга и третий - как близкого родственника.