– Я свое дело сделал, - сказал он Гришке на прощание.
– Теперь ты свое доделывай.

ПОЛЮБУЙТЕСЬ НА РОЗЕНКРАНЦА

Остались на стадионе Гришка и козел Розенкранц, умирающий от ложного стыда и обиды.

– Хватит вам на земле лежать, - сказал Гришка.
– Вставайте.

– Не могу...
– застонал козел.
– Я не могу никому на глаза показаться. Я пойду и утоплюсь... А вас я теперь ненавижу...

– Вы меня и раньше не очень любили, - сказал Гришка.
– А в вашем возрасте уже пора за ум взяться.

– Я сирота-а...
– заплакал козел.
– И не подходите ко мне, я укушенный.

– Григорий, - послышалось сверху.

Гришка голову поднял - над ним Аполлон Мухолов виражи закладывает.

– Здравствуйте, - сказал Гришка.
– Вы посмотрите, что с Розенкранцем творится. Прямо как маленький.

– Сирота я, сирота-а...
– Козел заплакал еще жалобнее. С подсиненной бороды закапали на землю обильные синие капли.

– Меня Розенкранц никогда не заботил. А теперь и подавно, - сказал воробей.
– Я теперь выше.
– Он покружил над стадионом и завис над Гришкиной головой.
– Я влюблен. В чайку... Каким-то сверхъестественным чудом к нам прилетела чайка с Балтийского моря. Она сейчас рыбу ловит на плесах. Плотву... Я вас ищу, собственно. Попрощаться. Улетаю с чайкой на Балтику. Буду морским воробьем. С Федором Ивановичем я уже попрощался и с Павлом Степановичем.

Гришка хотел спросить, мол, нельзя ли и ему к морю, но вспомнил, что после турнира возникла, как и было задумано, задача, которую нужно было решить безотлагательно.

– До свидания, - сказал Гришка.
– Прилетайте обратно.

– В отпуск только. У моряков, сами знаете, жизнь...
– Аполлон Мухолов замолчал - наверно, не знал, какая у моряков жизнь, а врать не решился, опасаясь, что не хватит воображения.

Козел Розенкранц поднял на воробья покрасневшие от слез глаза, носом бурливо шмыгнул и вдруг сказал басом, какой возникает после рыданий:

– Пижон пернатый. Скажи спасибо, что у меня тоска в данный момент, не то бы я из тебя не то что морского - подводного воробья сделал.

– Как?
– воскликнул Аполлон Мухолов, не имея в виду задавать вопросов.

– Этой подушечке для булавок случай помог.
– Козел поднялся и нервно забегал туда-сюда.
– Везет некоторым. Ой, люди! Ой, уважаемые домашние животные, птицы и курицы! Где справедливость? Родился он, пардон, под стрехой средней школы. Всю науку в форточку подслушал. Изо всех десяти классов сразу. Вообразите, какая каша у него в голове. И пробелы.

– Я самообразованием пополнил и систематикой, - объяснил воробей гордо.

– Нет, вы ответьте, - продолжал козел, сотрясаясь всем телом.
– Мух для пропитания ему ловить нужно было? Нужно. Он их ловил? Ловил. А также расходовал ценное учебное время на драки. Пропускал, Мухолов, занятия?

– Многие школьники пропускают, а им все равно аттестат дают, вздорно чирикнул Аполлон Мухолов.
– И помолчали бы вы. Не вам говорить! Вам... с вас... о вас, как с козла молока. Я всегда презирал козлов!

– Да я тебя вместе с твоим чириканьем проглочу!
– Козел подпрыгнул на рекордную высоту. Он бы, конечно, задел воробья рогами, но Аполлон Мухолов взвился свечкой и от страха за свою будущую моряцкую жизнь и любовь капнул на козла с высоты.

Именно эта капля оказалась последней каплей, решившей судьбу козла Розенкранца.

– Недоучка!
– закричал козел страшным голосом. И зарыдал.
– Чтобы на меня какой-то воробей паршивый с высоты капал? Нет, не могу! Держите меня, Гришка, у меня разрыв сердца.

– Так и надо, - чирикнул воробей, улетая на Балтику.

– Ох, держите меня, держите!
– Козел дышал тяжело. Головой тряс, словно залепило ему глаза паутиной. Ногой топал и восклицал: - Хватит! Гришка, вы должны мне помочь. Все, кроме вас, от меня отвернулись. Даже наглые курицы. Я говорю - хватит!

Но последняя капля оказалась, увы, предпоследней. Из-за футбольной штанги вышел, прихрамывая, дядя Вася с чемоданом, в котором гармонь.

– Жалко мне, - сказал он.
– Очень жалко. Что ты надумал? Исправляться? А твоя яркая индивидуальность? Исчезнет она. И не будет ее... "Когда б имел златые горы..." - запел дядя Вася.

– Вот именно, - сказал козел мрачным голосом.
– Отчего вы такой, цветом в зелень? Это не вас я на крыше бодал, когда вы чужое веселье в печную трубу подслушивали? Гришка, держите меня покрепче. Я сейчас за себя не ручаюсь. Что-нибудь сотворю сверхвозможное. Ох, держите меня, держите!..

Через некоторое время в правлении колхоза у председателя Подковырина Николая Евдокимовича появились два посетителя: приезжий дошкольник и бородатое животное неопределенного сельскохозяйственного профиля. А вечером все жители новгородской деревни Коржи, а также дачники и проезжие шоферы поразились. В деревню входило стадо. Впереди - козел Розенкранц, чистый и красивый - весь белый. Шел он с небрежной лихостью, как командир разведчиков. Овцы в сторону не скакали, в чужие дворы не ломились дисциплину держали. Коровы тоже довольные были. Коровам нравится, когда впереди такой красавец шагает. Пастух Спиридон Кузьмич, идущий, как и полагается, позади стада, нахвалиться не мог.