Шарик глаза опустил, голову между лап свесил.

– Нет, - сказал он.
– Я здесь хочу жить, в этой красивой местности.

Дачные дети подошли, прочитали объявление, стали наперебой щенку Шарику предлагать себя в верные друзья. А Костя Гостев, который своего ученого эрделя Юшку хотел променять, стоял сейчас в речке, синий от холода, и уши водой мочил - бабушка у Кости была человеком решительным и справедливым. Вдруг толпа расступилась - к доске объявлений подошли сразу двое: Пестряков Валерий и козел Розенкранц.

– Ясное дело, я тебе верный друг, - заявил Пестряков.
– Сразу в лесной поход пойдем по компасу.

Шарик голову еще ниже свесил.

– Извини, я к тебе не могу...

– То есть?!
– воскликнул Пестряков вопросительно.

– У тебя удивления нет, - прошептал Шарик.
– Вдруг мы в лесном походе льва встретим?

Пестряков Валерий рот широко открыл и долго не мог закрыть.

– Да, - сказал козел Розенкранц.
– Положеньице.

Тут толпа расступилась еще раз, как бы в кружок стала. И в этом кругу посередине оказалась девочка Лиза в совсем новом платье.

– Это еще что?
– сказала она и ногой топнула.
– Ты моя собственность. Я над тобой хозяйка.

Все молчали. И собаки, которые пришли с дачными детьми, тоже молчали, только носы отворачивали.

– Я человек честный, - объяснила Лиза с гордостью.
– Признаю: может, я его немножко обидела в словесной форме.

– Если совсем маленько, то может быть...
– попробовал заступиться за Лизу козел Розенкранц, но фыркнул вдруг и добавил: - Лизка, скажи большое спасибо, что я теперь стал культурный, даже книжку читаю о путешествиях в жаркие страны, не то я бы тебя сейчас в пыли вывалял и в крапиву затолкал.

Тут Гришка выступил вперед и без колебаний высказал Лизе простую мысль, которую понял, когда ел горячий хлеб из пекарни. Но поскольку он еще не учился в школе, то простые мысли не умел излагать просто. Вот что у него получилось:

– Если друг, то не собственность. Если собственность, то унижение. Если унижение, то в дружбе измена. Если измена, то предательство. А предательство маленьким не бывает.

Лиза сделалась красной, как ее красный шелковый бант.

– Ах, так!
– воскликнула она. Направилась было уходить с высокомерным презрением, но повернулась, всхлипнула и прогудела не слишком разборчиво: - А Шарик сам изменник. И пишет безграмотно, как курица лапой... И вы такие же...

ШУТКИ ТУТ НЕУМЕСТНЫ

Пестряков Валерий остался у доски приказов и объявлений уговаривать Шарика, а Гришка пошел по деревне. Он размышлял над той простой мыслью и почему-то девочку Лизу жалел. Представлялась ему девочка Лиза, с носом, так высоко задранным, словно она хочет проклюнуть небо. Но ведь небо иллюзия, просто-напросто оптическая синева.

– Здравствуйте, Григорий... Я, Григорий, домой вернулся.

От неожиданности Гришка вздрогнул, голову поднял - на ветке воробей сидит нахохлившийся, Аполлон Мухолов.

– Здравствуйте!
– закричал Гришка.
– Вы в отпуск?

– А вы, как я вижу, стали шутником, - сказал воробей Аполлон Мухолов.
– И пожалуйста. И на здоровье.

– Что случилось?

– И не спрашивайте!

А когда они помолчали немного, не мешая друг другу вопросами, Аполлон Мухолов сказал:

– Разбита мечта.

– Вы поссорились с чайкой?

– Нет. Я улетел тихо.

– Но, надеюсь, вас теперь можно называть моряком?

Аполлон Мухолов кинул на Гришу несколько быстрых булавчатых взглядов.

– Нет. Моряка из меня не вышло. Хотя, если быть справедливым, морских воробьев нет в природе. Морские птицы питаются рыбой. У меня от нее изжога и дурной запах во рту... А волны! Вы видели волны?

– Нет еще, - честно сознался Гришка.
– Крупных волн я еще не видел.

– А ветер! Бешеный ветер, и спрятаться негде. Весьма неприятное и постыдное чувство - неуправляемость. Тебя куда-то несет, а ты не можешь противостоять и бороться... Конечно, справедливости ради, нужно отметить, что тамошние береговые воробьи приноровились. Они умеют предчувствовать ветер и научились скрываться вовремя. А в затишье, когда тепло и безопасно, они купаются в море на мелком месте. Вы бы видели, какими они тогда становятся гордыми и надменными, прямо микробакланы. Но с моей отвагой на море невозможно. Последний раз я утомился, летая, как буревестник, над морем, там, где волны, сел на плавающий предмет, и - что вы думаете?
– этот предмет оказался уткой-нырком, которая сунула голову в воду и высматривала добычу. Она ее высмотрела и нырнула. Не кривя душой, я скажу - я испугался. Вы бы не испугались, оказавшись в открытом море? К тому же, как вы, наверное, догадались, я не умею плавать.

– Вас спасли пограничники?
– спросил Гришка.

Аполлон Мухолов посмотрел на него с укоризной.

– Шутки тут неуместны. Меня спасла моя чайка... И это ужасно. Я потерял престиж. И я решил уйти тихо.
– Аполлон Мухолов нахохлился. Именно в тот трагический момент в моих суждениях появились ирония и сарказм. Надеюсь, вы это заметили?.. Любовь, Григорий, дело ответственное. Нужно быть всегда на высоте и не выглядеть мокрой курицей. Ах, какое это сложное дело - любовь!

ЧУЖДЫЙ СТУК КОПЫТ