Ольга вскочила.

– Опять? Это ты зачем же опять?

– Я же не дразню тебя. Я просто напоминаю и предупреждаю: "Рыжая карга. Рыжая нахалка. Черный рыжего спросил: "Где ты бороду красил?" Рыжий мерин, куда бегал?"

– Замолчи!
– Ольга двинулась на Аркашку с кулаками.

– Что ты? Что ты наскакиваешь?
– Аркашка прикрылся.
– Я же просто говорю, как тебя будут дразнить, если ты не перекрасишься. "Рыжий, да красный - человек опасный. С рыжим дружбу не води, с рыжим в лес не ходи". Рыжуха.

– Я тебя убью.

– "Рыжих и во святых нету".

– Я тебя в самом деле убью.

– "Рыжий вор украл топор".

Ольга бросилась на Аркашку. Но он упал на землю и спрятался под скамейку.

– Какая рыжесть, - сказал он оттуда.

Ольга полезла было за ним, но Аркашка отбежал на четвереньках к вазе.

– Иди сюда, я тебе покажу что-то, - позвал он.
– Отвалил каменную плиту от цоколя. Открыл тайник. Аркашка вытащил оттуда толстую пачку растрепанных книжек.
– Вот. Детективы и другие ценные книги. Конан-Дойль. "Лига красноголовых". "Инесса, рыжий дьявол". А вот еще заграничный автор: "В когтях Барбароссы". Барбаросса - рыжебородый пират, гроза Средиземного моря. Мне эти книжки дома читать не разрешают. Дома я читаю по специальной программе. Только классику и биографии великих людей. Бабушка настаивает. Кстати, у классиков тоже рыжие навалом - и почти все как есть злодеи.

– Разорви эти книги.

– Скажешь! Книга - друг человека.

– Собака - друг человека.

– Книжки тоже. Всему хорошему в нас мы обязаны книгам. Видала, какие растрепанные? Их уже, наверно, миллион людей прочитали. Я их берегу, подклеиваю. Кстати, в "Трех мушкетерах" миледи - рыжая.
– Аркашка хихикнул, запустил обе руки в свою надерганную челку.
– Я иногда читаю и задумываюсь. Что мешает людям спокойно жить? Все говорят: подлецы мешают. И в книжках тоже. Какой-нибудь подлец всем кровь портит. Тысячи людей его ищут, не могут найти: он - как блоха в темноте. Я, значит, задумался: кто же эти подлецы все-таки? Как бы их сразу узнавать, ну, как лошадь или кошку, уже при рождении. Родился подлец - сразу на него карточку заводить спецучета и глаз с него не спускать.
– Аркашка посмотрел на Ольгу с опаской.

– А ведь действительно, - сказала Ольга.
– Подлецы, подлецы, кто же они по природе? Откуда берутся?

Аркашка вытащил из тайника еще пачку книжек, поновее.

– Про шпионов, "Волчье логово". Здесь рыжих штук двадцать. Все самые кровососы фашисты - рыжие. Русский изменник, в прошлом вор, - рыжий. Шпион-диверсант тоже рыжий. Хочешь, дам почитать? Не оторвешься.

– Не хочу.

– А вот эту хочешь? "Оливы, оливы". Про нашего разведчика в Италии, во время войны.

Ольгой овладело беспокойство, она напряглась вся.

– В ней тоже есть... эти?

– Полно, - грустно сказал Аркашка.
– Фашистский фельдфебель, женщина-предательница и целый взвод карателей. Этот взвод так и назывался - "Рыжая банда".

– Значит, ты думаешь... Значит, вот ты как думаешь!

– Ну да, а как же мне было иначе думать? Если в книжках как подлец, так обязательно рыжий. Я даже рацпредложение написал: если все рыжие подлецы, то почему милиции не переловить их всех и не упрятать куда-нибудь подальше? Я это сочинение дяде Шуре отдал, который разнимал нас. Он всех знает, даже главного комиссара милиции.

– Ну и что?

Аркашка посмотрел на Ольгу, хмыкнул.

– Он тоже спросил: "Ну и что?" А я ему афоризм: "Я мыслю, - значит, живу". А он говорит: "Не тем местом мыслишь". Взял с меня слово, что буду молчать до гроба жизни, потом снял с себя ремень, а с меня снял штаны.
– В этом месте повествования Аркашка хлюпнул носом и возмущенно бровями двинул.
– Еще лупит, да еще и приговаривает: "Мелкие мысли назойливее насекомых. К тому же от них труднее избавиться. Избавляйся и меня за помощь благодари". А потом говорит: "Если живешь, научись мыслить шире". А еще родной дядя. Я два дня не мог за роялем сидеть. Мне еще и от бабушки попало за то, что плохо играл. Короче, мы друг друга не поняли. Короче, я решил действовать самостоятельно... Ты была первая.

– Но это же хамство, - сказала Ольга.

– Что хамство?

– Хамство так думать. И эти книжки хамские.

Они помолчали оба, в грусти и в недоумении. Аркашка еще посопел вдобавок, потер свои горемычные уши.

– Зачем ты уехала с Севера? Там тебя, наверное, меньше дразнили.

– Одинаково. Просто там меньше народу. А уехала потому, что в школу. Где мы раньше жили, там школа была, там большой поселок. Сейчас моих папу и маму перевели в океан. А мне либо на Диксон, в интернат, либо сюда, к бабушке. Мы решили - пусть я лучше сюда поеду.

Они опять помолчали.

Воробьи, видя такое дело, взялись за охоту. Ведь как ни говори, свой желудок гораздо требовательнее чужого горя. Пустились мух ловить. Роскошные осенние мухи гудели и нахально кусались.

Аркашка поймал одну муху с выпученными глазами, оторвал ей крылья.

– Мухи гады! Мухи гадят! Мухи мучают людей!
– пропел он.

Ольга подняла опавший лист, разгладила его на колене.

– Почему опавшие листья никто не называет падалью?

– Они красивые.