– Николай Васильевич, а есть Бог?
– спросила вдруг Ёла очень тихо и серьезно.

Блюдце помедлило, потом двинулось к "Б" и стало ездить по кругу, тычась острием треугольника в разные буквы.

– Б-О-Г-Ъ-Ж-И-В-Ъ, - прочитал Пат.
– Бог жив!
– прибавил он весело. Ясно вам?

– А Вы?
– ляпнула вдруг бесцеремонная Света, скривив усмешку.

– Ты чт(?
– обиделся за Гоголя Кис.
– Нашла что спросить...

– Я-М-Ё-Р-Т-В-Ъ, - смиренно отвечало блюдце.

– Он так и будет... с ерами?
– спросила тихонько Маша.

– Нужно было "" написать, - сказал Кис.
– И "i".

– Скажите, Николай Васильевич: и ад тоже есть?
– спросила опять Ёла.

– Е-С-Т-Ь-П-Л-О-Х-О-Г-Р-Е-Х-А-М-Ъ, - был ответ.

– "...грешника", наверно, - предположил Пат.

– Он у вас почти не заговаривается, - заметил Гарик, следивший за блюдцем с возраставшим интересом.

– А у вас жмуры так же болтали?
– полюбопытствовал со смехом Пат.

– Жмуры? А, да, - Гарик, которому слово и тон Пата не понравились ( чего тот, к слову же, и хотел), слегка нахмурил брови.

– Ну, это обычное дело, - вмешался великодушный Кис.
– Он к тому же мало еще говорил.
– Ему неожиданно пришлось по вкусу то, что он тут как бы защищает Гарика от Пата. Но блюдце вдруг сорвалось с места и стало чертить по столу с шумом круги, нигде не останавливаясь.

– Это что еще?
– спросила Ёла. Маша устала держать руку на блюдце и, вздохнув, отпустила его.

– Ему скучно, должно быть, - решил Пат.
– Вы ведь ничего не спрашиваете.

– Ты вот и спроси, - сказала Света.
– Развыступался...
– Было похоже, он в самом деле раздразил ее.

– Я? пожалуйста. Николай Васильевич!
– ту же громко и радостно объявил Пат.
– Скажите нам: за кого первого из нас, здесь присутствующих, выйдет замуж раба божия Светлана?

– Ты козел, - обозлилась Света. Глаза ее сверкнули, однако ж она внимательно следила за блюдцем.

– Д-У-Р-А-В-Ы-Д-Е-Т-З-А-Д-У-Р-А-К-А, - отчеканило блюдце, взяв почему-то "Д" и "Р" из слова "здравствуйте". К середине фразы все уже хорошо поняли смысл, но рассмеялся в конце, очень довольный, один только Пат.

– Это, впрочем, нельзя назвать мертвецким секретом, - посетовал он сокрушенно.

– Что это он на меня?
– спросила Света обидчиво. Она посмотрела на Пата.
– Это ты, наверно? Нарочно, да?

– Что: "нарочно"?
– отперся Пат.
– Я-то знаю, что "выйдет" через "Й" пишется. Ты бы лучше к нему не приставала, жив он или нет, вот что.

– Да тут и все знают, - сказал Тристан, который тоже почему-то был взволнован ответом и теперь встал за спиною Иры, вглядываясь близоруко в лист. Он даже поправил очки.
– Странно, что он "Й" пропустил, - добавил он.

– А-га!
– обрадовался Кис, через плечо взглянув на него.
– Подвоха ищем? хе-хе.

– Ну, положим, это тоже еще не довод, - говорил рационалист-Тристан задумчиво.
– Впрочем, чорт... Я, может быть, и подержусь... потом.

– Слушай, Кис! а его можно спросить, чт( он там пишет?
– спросила Ёла, подняв от блюдца глаза.

– Во, моя школа!
– Кис подмигнул ей.
– Я как раз хотел...
– Он опять накинул руки на блюдце.

Но, к удивлению их, блюдце не стало ждать вопроса. Быстро и легко, двинувшись от центра круга к "Л", оно заскользило от буквы к букве, почти не производя в этот раз прежнего шума, и, как показалось Кису, выбирало кратчайший путь так, словно чувствовало общую усталость. Руки у всех, кроме него, и впрямь затекли, и на некоторое время в гостиной воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь шорохом фарфора по ватману.

– "Лента жизни потеряна мною в далеком прошлом, - внятно и быстро чертило блюдце.
– А было ли оно таким как думается мне сейчас а знаю ли я в самом деле все то что было тогда со мной".

Блюдце замерло. Чувствуя странный холод, все молча ждали, недвижно глядя на лист. Внезапно свеча треснула, струйка парафина скатилась из-под фитиля, и огонь, усилившись, поднялся вверх тонким дрожащим клином.

– Я идиот, - сказал Кис тихо.
– Я забыл написать знаки препинания. Николай Васильевич!
– вскрикнул тотчас он.
– Что это? чт( Вы диктуете?

– "Прощальная повесть", - отвечал Гоголь безмолвно.

Стрекот ходиков вновь перешел в сухой шорох и хрип, и тотчас гулко ударило первый час ночи. Никто не шевелился. Давно остывшее блюдце стояло уже опять посреди круга, но даже Пат притих, понимая смысл минуты.

– Господи, неужели это правда?
– прошептала наконец едва слышно Света. Маша удивленно поглядела на нее.

– Но... скажите...
– Голос Киса сорвался, и все словно стеснилось в нем.
– Скажите: Вы можете продиктовать ее всю?