– А мы - Собакины, - произнес он с достоинством, как и полагалось представителю столь знатного рода. При этом, чуть нахмурясь, поджал губы, что должно означать: мы не спеси-вы, но мы горды, дорогой Рюрикович, и обиды, даже четырехсотлетней давности, прощать не намерены.

На Поэта слова гостя произвели необыкновенное впечатление.

Откинувшись в кресле, он долго обдумывал ситуацию, к которой, кажется, не был готов, и после томительной паузы (Георгий все это время продолжал стоять у дверей) выдавил из себя с трудом:

– Но... тогда... надо де-ли-ть-ся?

Георгий кивнул. Он был согласен, что делить власть им все равно придется. И лучше это сделать сейчас.

Поэт предложил ему, уже почти как равному, присесть за стол и тут же на обороте плаката с фамилиями поэтов начертал, весьма произвольно, карту Российского государства, обозначив на ней Урал и некоторые моря. Но почему-то прихватил при этом Финляндию, Польшу и даже часть Швеции. Старые замашки Рюриковичей, предков, явно повлияли на генотип их далекого потомка. Вот где угадывалась порода.

– Делим по Уралу?
– спросил он нервно. Георгий согласился. Можно и по Уралу.

– Только вот что... Давай сперва выпьем, - предложил Поэт.

Георгий выпил, как приходится пить в гостиницах: из крышечки кувшинчика для воды - стаканов здесь из экономии не дают.

Рюрикович хватил прямо из горла, и в этом тоже ощущалась древняя закваска.

– Ну, тогда я... первый?
– предложил он не без тревоги.

– Выбирай, - сказал покладистый Георгий.

Он понимал, что гордые Собакины его бы за такое поведение одобрили.

Поэт склонился над картой, но после некоторых колебаний откинулся и настороженно вопросил:

– Сибирь - ведь больше?

– Сибирь - больше, - подтвердил Георгий.
– Там нефть и лес... И ею будет прорастать Россия... Это не я, это - Ломоносов.

– А Европа - меньше?

– Европа много меньше, - сказал Георгий.
– И там полно народу, который надо кормить. Не то бунтами изведут!

Рюрикович разглядывал чертеж, мучительные сомнения отразились на его лице.

– Давай выпьем!
– предложил он со вздохом.
– Непривычно, знаешь ли, первый раз делюсь! В прежние-то времена голову отрубил, и весь дележ! А нынче... У каждого, понимаешь, норов...

– Да. Случай особый, - подтвердил Георгий.
– Не каждый день...

– Вот и я говорю. Тут в два глаза смотреть надо! Вон Аляску-то проворонили! И Крым Никита подарил... А теперь локти-то кусаем!

Они выпили по новой: Георгий вновь из крышечки, а Рюрикович из горла.

– Так вот, слушай наше решение, - более уверенно произнес он.
– Мы берем себе Сибирь. Она будет прорастать... И так далее... Согласен?

– Да, в общем, согласен.

– Но сознайся: жалеешь?

Садовников промычал, подумав:

– Да как сказать. И у нас тоже ведь кое-что осталось.

– Что же?

– Ну вот на Волге черноземы... Хлеб, рыбка... Проживем, - скромно ответствовал Садовников.

– Постой, постой!
– опомнился вдруг Рюрикович.
– А Махачкала где будет?

Георгий удивился вопросу, но виду не подал и подтвердил, что Махачкала будет на его нынешней законной территории.

– Слушай, отдай мне Махачкалу, - попросил вдруг Поэт. И в его голосе прорезались иные и чуть ли не жалостливые нотки. Просьба для истинного Рюриковича и правда необычная. Если только не какая-нибудь княжеская блажь. Мало ли какой городок им еще приглянется. Так и Москву с Питером потерять недолго.

– А зачем тебе Махачкала?
– подозрительно поинтересовался Георгий. В нем, неожиданно для него самого, взыграли державные амбиции.

Поэт, поколебавшись, признался:

– Продавщица у меня там знакомая живет... Как же я к ней ездить стану... Ты небось и визу потребуешь?

– Отдал небось Махачкалу-то?
– спросил я не без некоторого осуждения.

– Но продавщица...
– оправдывался он.
– Это уже серьезно.

– Попросил бы взамен Тобольск! Пусть не жмется!

– Не догадался.

– Нет, ты не Собакин, - сказал я.
– Нет в тебе этакой хозяйской жилки, чтобы хапнуть лишнее... А без этого тебя сожрут.

– Это уж точно, - согласился он грустно.

Теплоход между тем дал гудок, один, второй. Мы поднялись на палубу. Вся публика собралась около борта, где происходило нечто, взволновавшее всех. Оказалось, что кто-то из пенсионеров, поддав более, чем нужно, уронил невзначай шляпу и теперь ее пытались всем миром оттуда достать при помощи багра. Для чего судно выделывало на воде кренделя и круги, и все вокруг одной важно плавающей шляпы.