– Лейтенант! Ты кто?

– Лейтенант Ромашкин.

– И что?

– И ничего, еще водку вам принес, - ответил, усмехнувшись, Никита. Для продолжения, а то бутылки опустели.

– Ага! Умничаем! Презираем? Не уважаешь?

– Почему не уважаю? Я вас просто совсем не знаю. Позвали пришел, принес, а сейчас уйду.

– Комбат! Ты посмотри каков наглец! Ни страха в глазах, ни подобострастия. Давно в чужих руках не обсирался?!

– А я никогда не обсирался!
– обиделся еще пуще Никита.

– Ну, нахал! Да ты знаешь кто я?! Знаешь?!

– Нет, - ответил искренне лейтенант.

– Знаешь, что я с тобой могу сделать, лейтенант?! Изничтожить, буквально! Форменно извести, под корень истребить!

– А за что?
– вновь спросил Никита.
– За то, что водку подношу?

– Э-э-эй! Ромашкин! Не зарывайся!
– рявкнул заволновавшийся Алсын, желая оборвать неприятное направление разговора.
– Уйди! Поди, прочь!

– Водку говоришь? Значит, ты видишь во мне алкаша? Да я тебя в порошок сотру и размажу! Вот сейчас поставлю двойку за вождение, а завтра за стрельбу и тебе крышка! Снимут с должности и в Афган отправят.

– С превеликим удовольствием, сделайте такую милость. Сам об этом начальство прошу, - обрадовался Никита.

– Но - но! Замполит, не болтай! Какую ты чушь, несешь! Двойки он захотел! Кроме тебя в роте другие живые люди есть, которые за дело болеют, и не балаболят. Мы год работали не для того, чтоб ты все экзамены испоганил. Шагай на учебное место!
– приказал Алсынбабаев.

– Э, нет! Я хочу с ним разобраться, понять, что он за человек! Погляди, какие наглецы из училищ выпускаются! Хамье и шваль! Пороху не нюхали, а пыжатся, из себя что-то корежат! Правильно говорю комбат?

– Правильно Владимир Иванович!
– согласился Алсын.
– Без году неделя как стал лейтенантом, а ведет себя будто старый боевой офицер. Лейтенант, ты знаешь, что такое учения под руководством Министра обороны? Нет? А я дважды участвовал, и благодарность получал. Марш-бросок на танках через пол Европы совершал. Вот у тебя на плакате пакет с вертолета командиру танковой колонны передают, у меня так было! И реки форсировал и сквозь лесные чащи прорывались. Вот это служба! А то губы он кривит... Иди...
– распорядился Алсын, махнул рукой и едва не рухнул с табурета.

Комбат нетерпеливо замахал руками, удаляя Никиту от фуршетного стола.

– Не, постой!
– не унимался проверяющий.
– Я ему еще и по политподготовке двойку поставлю! Лично! Могу хоть сейчас проэкзаменовать. Комбат, они ведь ни хрена не знают! Скажи к примеру: в каком году Дмитрий Донской разбил Чингиз-Хана? Не знаешь?

– Чингиз-Хан умер еще до рождения Дмитрия Донского, - ухмыльнулся лейтенант.

Бестолочь!
– обрадовался проверяющий.
– В 1380 году! Читай баллады! Это, м-м-м, "Слово о полку", этого как его? " Игоревым"! Вот!

– Это из серии, про то, как дура-царица, Екатерина-Вторая Аляску продала Америке, - усмехнулся Никита, внутренне радуясь бестолковости начальника и не знании им истории.

– Вот-вот! Такие как Катька и просрали Россию! Доверь вам армию, до Урала отступать будем. Неруси! Правильно я говорю комбат?! Демагоги!

– Верно, Владимир Иванович, совершенно верно!
– ответил хитрый башкир Алсын.
– П-понят-т- тна! Космополиты! Все спустят! Ни пить, ни баб... не умеют. Сосунки, не то, что мы джигиты! Закваски нет!

– Иди лейтенант, и думай!
– торжествуя свою победу, сказал проверяющий и вновь приложился к стакану.
– Думай, и быстрее уму разуму набирайся!

О чем думать?
– усмехнулся внутренне Ромашкин.
– Как и столько пить? Я так никогда не научусь, здоровья не хватит. Как с искренней преданностью смотреть в глаза начальству? Да пошли они...

Никита поддал носком сапога по пустой жестяной банке из-под шпрот, валявшейся во дворе. Она, разбрызгивая масло, взлетела высоко вверх, прочертила замысловатую петлю в воздухе и подхваченная внезапным порывом ветра, бумерангом понеслась в противоположную сторону, и плюхнулась к столу пирующих.

Алсын вскочил, затопал в гневе ногами, энергично замахал руками и завизжал:

– Лейтенант! Уйди прочь с моих глаз! От греха подальше! О-о, облисполком (это была его любимая присказка)! Испепелю! П- понят-т-тнаа!!!

...Понято. Ромашкин пожал плечами и скрылся за стеной из плетеного камыша. Черт! Ну, незадача, пнул ведь жестянку в одну сторону, и надо же, так неудачно, как будто специально. Прицельно, умышленно захочешь - не попадешь...

Никита сел на пенек перед болотцем и, напевая, принялся швырять камушки в лягушек. Постепенно он успокоился начал размышлять: "Ну, какого лешего я тут забыл? В этой Чурбании, в Мамбекистане? И зачем было учиться четыре года? Чтоб угождать пьяным дуракам с пропитыми рожами? Подай водки, поднеси стакан? Нагнись, встать-лечь! Дерьмо! Ну да ладно, еще немного потерпим, послужим...