Людочка захлопнула рот и сочувственно поджала губки - к появлению на общественном месте уродов типа меня - с изрядными отклонениями во внешнем облике - наши сограждане, как правило, относятся весьма соболезненующе. Историческое наследие прошлого.

– У нас не очень много времени, - напомнил Сухов, когда мы оказались в кабинете.
– Я и так здорово рискую, принимая тебя здесь, - так что...

Без лишних слов я приступил к демонстрации видеоматериалов. Прокрутив кассету с записью показаний Мирюка и снабдив показ соответствующими комментариями, я обратил внимание на то, что зам прокурора держится молодцом: он оживленно потирал ладоши и, что называется, навострил уши - ни о какой панике или сомнениях речи быть не могло. Затем последовала запись допроса Филянкина, которую Сухов просмотрел с не меньшим интересом. В завершение я обобщил имеющуюся информацию, уточнил, где находится "компра" на губернатора, записанная дальновидным Мирюком, и вполне естественно, поинтересовался:

– Ну и что вы собираетесь делать, Андрей Иванович?

Вопреки ожиданиям, зам прокурора убежденно пообещал:

– Я вытащу тебя, Эммануил. И в память о твоем отце и... и потому, что имею в этом деле свои интересы.

– Спасибо!
– растроганно воскликнул я.
– Спасибо... Я знал, что вы хороший человек...

– Но для успешного старта всей этой пертурбации потребны некоторые усилия чисто технического плана, - поспешил заметить Сухов.
– И от того, насколько эти усилия будут эффективны, зависит успех мероприятия. И если ты лелеешь надежду о феноменально быстром и красивом завершении, я, увы, вынужден тебя разочаровать...

"Птица-говорун, - вспомнил я, - отличается умом и сообразительностью", - и заскучал.

– Что за усилия, Андрей Иванович?
– уныло поинтересовался я.
– Мне надо будет раскрутить все это дело до конца, а потом результат выложить вам на блюдечке?

– Ну что ты, Эммануил!
– поморщился Сухов.
– Что ты! В области существует давно устоявшаяся и прочная структура, именуемая в обиходе "мафией". Губернатор и мэр - преступники то бишь, составные звенья этой структуры. Кирпичики. Изъять кирпичики, не потревожив всего сооружения, никак не получится - в самом фундаменте лежат. Для твоей реабилитации потребен суд над истинными преступниками, со всеми необходимыми составляющими. Вывод: придется рушить всю систему! Вон ты какой, оказывается, проблемный - чтобы тебя спасти, придется дать бой целой системе. Она, эта система, не даст безболезненно изъять из себя двух столпов... Я согласен на схватку, но с одним условием: нужна помощь. Помогай, Эммануил, - это тебя, судя по результатам, получается великолепно. Итак?

– Что нужно?
– уточнил я.

– Нужна следственная бригада Генпрокуратуры России, - скромно сообщил Сухов.
– Но! Если она свалится на голову прямо сейчас, никаких результатов не будет. Во-первых, власти о выезде бригады уже будут приняты меры для абсолютной безрезультативности ее работы. А потому нужно провести предварительное расследование и заполучить неопровержимые доказательства всего того, что там твой Мирюк наговорил под уколом.

– Не понял!
– возмутился я.
– Чем вам это не доказательство?
– и потыкал пальцем в сторону видеомагнитофона.
– Что - недостаточно?

– Ну-у-у, дорогой ты наш!
– укоризненно протянул Сухов. Во-первых, сама пленка не является поводом для возбуждения уголовного дела. Во-вторых, тебя можно еще раз арестовать за похищение этого Мирюка, Филянкина. Срок получишь как дважды два... Пленка - это, конечно, хорошо. Нужны фото- и видеодокументы, неопровержимые улики, и... и вообще - куча фактов. Так что придется поработать. Потому что, когда нагрянет бригада специалистов, им надо будет за что-то зацепиться - и зацепиться серьезно. А вот эта кассета с записью допроса - это лишь версия. И в то же время это подтверждение твоего преступного деяния - то, о чем я говорил выше... Ток что придется каждое показание Мирюка подтверждать фундаментальными основаниями. Ползать по кустам, снимать на видеокамеру, прослушивать разговоры, записывать их и так далее... А я, увы, ничего этого сделать не могу - сам понимаешь. Шаг в сторону - сразу шефу донесут. Так что - давай-ка принимайся за работу.

– Я уже слышал это. Получается, - невежливо оборвал я Сухова, - вы хотите моими руками слепить шумное дело, которое прогремит на всю Россию - при благоприятном завершении.

– На весь мир.
– Сухов довольно хмыкнул и благосклонно посмотрел на меня.
– На весь мир. Это будет что-то на уровне Гдляна-Иванова. Помнишь?

– Помню.
– Я извлек кассету из видеомагнитофона, уложил ее в сумку и пошел к двери.
– Проводите меня, Андрей Иванович. А то толстый на выходе не выпустит... И кстати: когда вы собираетесь вызывать эту свою бригаду?

– Как только ты соберешь весь необходимый материал, - Сухов развел руками.
– Все от тебя зависит. И еще... Так, один нюанс... Я смогу тебе помочь только в том случае, если буду находиться на посту областного прокурора. Понимаешь? Без этого ничего не выйдет.

Я резко развернулся и в упор посмотрел на собеседника. На лице Сухова не дрогнул ни один мускул.

– Что вы имеете в виду?
– придурковато поинтересовался я, не желая "догонять" смысл сказанного.
– Он должен скоропостижно уйти на пенсию?

Нехорошо улыбнувшись, Сухов покивал головой - оценил мое умение грубо притворяться, - и вкрадчиво заметил:

– Он на пенсию долго не уйдет, хотя уже давно пора бы... Он, несмотря на дряхлый возраст, держит в руках все нити, так сказать... Так что... В общем, если при живом прокуроре я позвоню в Москву и потребую следственную бригаду, уже спустя пятнадцать минут меня будут с пристрастием допрашивать в мрачном подвале УВД здоровенные мордовороты.

– Я что - должен его замочить?
– сердито поинтересовался я.