– Мы уже от нее избавились, - снисходительно сообщил начальник УВД.
– Благодаря стараниям областного прокурора у нас на данный момент в производстве находится чуть ли не три сотни уголовных дел.

– Пройдет совсем немного времени, и они будут работать в прежнем режиме, - успокоил я начальника.
– Кроме того вы ведь повязали лишь представителей вокзальной и Октябрьской группировок. Ну, допустим, сейчас вы можете растрепать мамедов и кировцев... Но это всего лишь треть всего объема... А я предлагаю вам искоренить сам институт братвы в нашем городе. Поэтапно - в три приема. Причем затрат для этого со стороны государства не потребуется никаких. Ну как?

– Ну давай - излагай, - согласился начальник УВД.
– Если будет убедительно - посмотрим...

ЭПИЛОГ

В понедельник утром ездили смотреть на молодого грузина. В 10.00 должен был состояться Совет директоров фирмы, на котором собирались зачитать завещание Дона, со дня смерти которого прошел ровно месяц. В принципе, мне этот молодой грузин - двоюродный племянник Дона, который прибыл за наследством из солнечной горной страны, - был глубоко до лампочки. Пусть себе правит на здоровье фирмой и благоденствует - я в этой организации уже не жилец. Но мне требовались деньги - совсем немного, миллиарда этак полтора "деревянными". Мы договорились с начальником УВД и Суховым, что я создам охранную фирму "Гарант" - в противовес издыхающему в Центральном районе рэкету. Понимаете, времечко было удобное - жалко возможность упускать. В общем, мы с Бо берем под "крышу" Октябрьский район и вокзал - хозяев там сейчас нет. Берем цивилизованно и вполне законно: бойцы Бо будут охранять торговые точки и следить, чтобы никто из левых не залез на нашу территорию. А через пару недель, когда всем нашим коммерсантам понравится новая форма защиты - без насилия, издевательств и шантажа, - мы собираемся организованно наехать на Центральную и Халтуринскую бригады. Начальник УВД согласился закрыть глаза на предстоящую "войнушку" - его подкупило то обстоятельство, что у Бо в группировке практически все бойцы выходцы из Внутренних войск и правоохранительных органов. "Красная бригада" так он их назвал... Так вот - для организации охранного предприятия мне нужны полтора миллиарда. Я хочу шантажировать грузина. После оглашения завещания ему будут вручены ключи от сейфа Дона - в этот момент Слава Завалеев должен мне позвонить, и тогда мы со Стасом, на правах своих, спокойно зайдем в офис. И... ворвемся в кабинет Дона с обнаженными стволами. В сейфе Дона хранятся четыре левых гроссбуха, в которых отражены все криминальные и полукриминальные дела фирмы - связи, каналы, порядок отмыва "черного нала" и так далее. Материал достаточный, чтобы пересажать весь Совет директоров и пустить фирму с молотка. Полагаю, молодой грузин не дурак и сделает правильный выбор. Лучше отдать полтора миллиарда, чем лишиться такой кормушки и грядущего положения в обществе. Но это не все... Вторым пунктом нашего шантажа будет полный отказ нового президента фирмы от связей с братвой. Фирма больше не будет отмывать "черные деньги" бандитов. Она вполне обойдется без их услуг, заключив выгодный контракт с вновь образованным охранным предприятием "Гарант", генеральным директором которого будет являться ваш покорный слуга. Неплохо задумано, правда?

Без десяти десять у главного входа в головной офис притормозила "Ауди" кирпичного цвета - не первой свежести. Из нее выбрались трое носатых молодых людей - очень представительные на вид - и скрылись в дверях офиса.

– Ничего, родные мои, - пробормотал я.
– Скоро на "шестисотом" будете кататься... Если будете дядю Профессора слушаться...

Спустя пятнадцать минут грузины стремительно выскочили из офиса, сели в "Ауди" и укатили. Звонка от Славы не поступало.

– Что за черт?
– удивился я.
– Или фирма настолько прогорела за месяц, что грузину и брать ее страшно? Вот это мы влипли!

Из центрального входа показался Славик и замахал мне рукой. Пожав плечами, я вылез из "Ниссана" и направился к нему. Стас увязался за мной.

– Стас, останься, - распорядился Слава.
– А ты, Бак, - бегом наверх. Тебя приглашают на Совет директоров...

Через три минуты я сидел за длинным столом и с удивлением рассматривал глазевших на меня деловаров - ситуация была более чем странная.

– Еще раз зачитываю текст завещания, - председатель центральной нотариальной конторы встал и, многозначительно посмотрев на меня, принялся читать: - "Пребывая в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое недвижимое имущество (список No 1), денежные средства (список No 2) и контрольный пакет акций фирмы, дающий его обладателю право на пост президента фирмы, своему сыну - Бакланову Эммануилу Всеволодовичу..."

Что-то случилось с моими глазами - на мгновение я перестал видеть. Как? Как он сказал? Сыну?

– Далее приложены доказательства, что вышеозначенный Бакланов в действительности является сыном Чанкветадзе, - для тех, кто пожелает оспорить факт отцовства, - прокаркал председатель и подвинул ко мне кипу бумаг, скрепленных степлером. Какие-то медицинские свидетельства, справки, фотографии и... пожелтевший листок, исписанный почерком моей матери. Подвинув к себе бумажки, я прочел первое, что попало в поле зрения: "...он все больше и больше похож на тебя, Дон. Сева нервничает - мне кажется, он догадывается, что это твой сын. Я тебя очень прошу - знаю, что ты настоящий мужчина и поддержишь меня. Пожалуйста, если Сева придет разбираться, уверь его в обратном. Уверь его, что между нами ничего не было, - ты же можешь, ты такой умный... Я хочу, чтобы Сева чувствовал себя отцом, а не страдал от неопределенности. У ребенка может быть один отец, Дон, - помоги мне сделать так, чтобы все утряслось..."

– Мне... выйти, - тихо просипел я, дергая ворот рубашки и вставая со стула, - я мигом...

Мигом не получилось - я провел в уборной около десяти минут. Стоял над умывальником, смотрел на воду и периодически смачивал виски. Водочки бы сейчас грамм этак двести... Господи, все это время Дон знал, что я его сын. А я, придурок, ни о чем не догадывался - все думал, что он так хорошо ко мне относится из-за моих непревзойденных качеств... Дурак самонадеянный...

Через некоторое время я немного пришел в себя и вернулся в кабинет Дона... простите - в мой кабинет. Выслушав полный текст завещания, я отобрал у нотариуса ключи, вскрыл сейф и извлек четыре толстенных гроссбуха. Когда нотариус с секретарем удалились, я похлопал по "компромату" и тихо сказал:

– Все вы прекрасно знаете, что это такое, дорогие мои... С этого дня фирма прекращает всякие отношения с криминалитетом. Кто против - скажите сейчас. Тогда мы расстанемся в законном порядке. Ну?

Против никто не высказался. Я знал, что мне предстоит еще побороться с этими зубрами, съевшими зубы на финансовых аферах, но в данный момент они признали мою правоту - и это было неплохим началом.

И еще... Я внимательно обвел взглядом насупившихся деловаров и вежливо спросил:

– А дайте-ка мне, ребятки, полтора миллиарда "деревянных" на хорошее дело. А лучше - два...

А вечером того же дня, после дебатов в "верхах" и ажиотажа в "низах", усугубляемого непомерным количеством шампанского, выпитого на халяву, ко мне в кабинет зашла миленькая секретарша Нина и, заговорщицки подмигнув, сообщила:

– Там к вам какой-то господин. Говорит, строго конфиденциально...

– Давай его сюда, - ответно подмигнул я Ниночке и плотоядно потянулся, глядя на ее удаляющуюся попку, - надо будет нанять какую-нибудь страхолюгу - эта будет только мешать работе!

"Конфиденциальным" господином оказался... Петрович. Член Управления ПРОФСОЮЗА. Я чуть промокашку не проглотил от неожиданности, когда он вошел, не чаял увидеть такое лицо в своем кабинете... И знаете, что эта сволочь сказала?