Я вдохнул побольше воздуха и стал медленно выдыхать его, надеясь таким образом хоть немного успокоиться. Разговор приобретал несколько абсурдную окраску.

– Подождите. Что "нечто подобное" ей привиделось? И почему вы рассказываете обо всем этом м н е ?! Почему?! демон вас забери!

– Потому что я не могу держать все это в себе!
– отчаянно прошептал, наклонившись почти к самому моему лицу, Данкэн.
– Вот почему! Потому что я боюсь - и сам не знаю, чего именно.

Неожиданно он откинулся на спинку стула и покачал головой:

– Что же касается "нечто подобного", то, думаю, вы сами прекрасно понимаете, что я имел в виду.

– Нет!
– прорычал я, взбешенный.
– Я не какой-нибудь растреклятый Пресветлый с даром чтения мыслей, и я не понимаю того, о чем не говорят в открытую и даже думать боятся! Вы псих, Данкэн, просто молодой человек с расшалившейся фантазией, навыдумывавший демоны знает какой чуши и пытающийся теперь спастись от нее, рассказывая о ней другим! Боги, вам что, мало повествований?! Зачем еще нагнетать и без того тяжелую атмосферу, скажите на милость?! Неужели только за тем, чтобы можно было написать крутой "репортаж из проклятой башни"?

– Вот!
– сказал он внезапно, тыкая вилкой в опасной близости от моих глаз.
– Вот! Вы только что сами признались.

– В чем? Ну в чем я признался, скажите на милость?!

– В том, что здесь тяжелая атмосфера, - заявил он, невозмутимо уставясь на меня своим блестящим черным взглядом.
– И теперь вам не отвертеться.

И здесь я сделал, наверное, единственное, что могло обескуражить его. Я рассмеялся. Я смеялся долго и со смаком, не обращая внимания ни на его удивленную физиономию, ни на осторожные взгляды слуг. Отсмеявшись, похлопал его по плечу и встал:

– Мне не от чего "отворачиваться". Если желаете, - если вам будет от этого легче, - я готов тысячу раз повторить: "здесь тяжелая атмосфера". Вы довольны, дружище? Надеюсь, что да, потому что больше мне нечем вам помочь. Приятного времяпрепровождения. Надеюсь, за завтраком мы с вами не увидимся.

С этими словами я развернулся и вышел прочь из зала. С у м а с ш е д ш и й д е н ь и д о с т о й н о е е г о з а в е р ш е н и е .

В комнате было невыносимо холодно. Когда я уходил, забыл закрыть окно заглушкой, и теперь ночной воздух пробирался внутрь, остужая простыни и одеяла. Выругавшись, я поднял прислоненную к стене заглушку и плотно притиснул ее к окну. Ужасно хотелось спать, и веки не желали слушаться моих команд. Но спать еще было рано.

Я раскрыл сумку, достал оттуда диктофон и принялся за работу. Кроме того, нужно было сделать хотя бы пару эскизов, пока изображения свежи в памяти. Почему-то казалось, что впереди меня поджидают тяжелые деньки с минимумом свободного времени, а при таком раскладе, как правило, то, что не фиксируешь сразу, потом очень быстро и безвозвратно забывается.

Закончил я только через пару часов, забрался под одеяла и наощупь потушил свет. Конечно, нужно было еще обдумать все, случившееся сегодня после повествования, и обдумать серьезно, - но сил на это уже не было. Сон проникал в меня, и оставалось только надеяться, что в нем не будет никаких черных лепестков и сумасшедших журналистов. Впрочем, если бы нужно было выбирать между тем и другим, я бы, наверное, выбрал лепестки.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Меня разбудили еще раньше, чем вчера. Слуга бесстрастным голосом сообщил, что пора завтракать, и что сразу после завтрака начнется повествование, так что если я не хочу его пропустить, лучше поторопиться. Я не стал уточнять, что именно "если я не хочу пропустить" - завтрак или повествование, - просто сполз с кровати и начал одеваться. Я не желал пропускать ни того, ни другого.

Спустившись в Большой зал, с некоторым удовольствием заметил, что за столом собрались не все. Вот Данкэна, например, нет. Мелочь, а приятно. Небось спит без задних ног после вчерашних откровений. Наверное, и напился еще, как сапожник.

Я опустился на стул с львиными лапами вместо ножек и улыбнулся Карне:

– Привет! Как спалось?

Она мило сморщила носик:

– Спасибо, не очень. В этих комнатах или слишком жарко, или слишком холодно. Вчера мерзла всю ночь под одеялами, а сегодня - наоборот. Почему-то кажется, что отчасти в этом виновато давешнее повествование.

– Не исключено, - согласился я, накладывая себе салат.
– Помните, как вчера сразу после него всем захотелось пить?

– Точно. Я тогда еще удивилась, а потом забыла - столько было впечатлений.

– Да, - кивнул я, - впечатлений предостаточно.

Д а ж е б о л ь ш е , ч е м х о т е л о с ь б ы .

– Кстати, вы не видели Данкэна?

Я покачал головой:

– Нет. Мы расстались с ним вчера, и с тех пор - не имел чести. А что?

– Да ничего, в общем-то. Просто я подумала, что он - единственный, кого сегодня нет за столом. Странно, не так ли?

– Ну, эта странность - ничто по сравнению с ним самим, - ответил я, немного злорадствуя.
– Он ведь сам - одна большая ходячая странность.