– Не для того ли ты провожал из районов столько прокуроров, чтобы стать прислужником у этого мальчишки?

Муртузов хихикнул, покачал лысой головой и помял в руках свою кепку с выцветшим козырьком, лежащую на коленях.

– Скорее вы их провожали, чем я, товарищ Кямилоз.

– Ты намекаешь на Рустам Заде?
– Настроение Кямилова как будто сразу немного улучшилось.
– На него? Того богатыря? Того тигра в брюках галифе? Да, я его выпроводил...

– И большинство из них пострадало из-за Зарринтач-ханум, - подсказал Муртузов, желая ободрить и Кямилова, и самого себя.
– Рустам Заде стал жертвой вашей ханум. Не выдержал напора богатырь и свалился спиной наземь.

– Ну при чем тут Зарринтач? Не такой уж я ревнивый... Этот Рустам Заде сам вырыл себе могилу... Разве ты не слыхал, говорят же ведь, что тот, кто роет яму другому, сам первый попадает в нее.

– Ну, конечно, тут сыграла роль ваша всесильная рука.

– Разве что-нибудь может свершиться без руки сильной или бессильной, все равно?
– Кямилов потянулся всем телом.
– Он хотел нанести нам удар. Так как же ты считаешь? Мы не должны были дотронуться до него даже своим мизинцем, если он занес над нашей головой топор?

– Ваш мизинец страшнее самого большого топора на свете...

– Когда козел ищет своей гибели, он начинает тереться головой о дубину пастуха...

Словно почувствовав прилив сил, Кямилов стал снова разгуливать по кабинету. Муртузов окинул его внимательным взглядом.

– Но этот прокурор бьет по очень чувствительному месту, ухватился за очень тонкий предлог, - сказал он.
– За очень тонкую нитку он ухватился.

– Ничего не бойся. Тесто, которое он замешивает, впитает еще много водички.

Кямилов снова начал горячиться. Муртузов хотел успокоить его.

– Откровенно говоря, этот Атамогланов очень мне не нравится, - сказал он и поднялся.

Кямилов положил руку ему на плечо и придавил его своей ладонью.

– Ты боишься его, признавайся? Фамилия, что ли, его напугала тебя? Атам-оглан-ов!

– Почему фамилия?
– Муртузов постарался высвободить плечо.
– Меня пугает то, что он рыщет везде и всюду, меня пугает то, что он всюду сует свой нос. Я скажу открыто: он близок не только с Вахидовым, но и с секретарем комсомола Ахмедовым. А ведь вы знаете, как непочтительно относится к вам этот Ахмедов, готов рубить мечом даже вашу тень. В последнее время он всюду нападает на вас, позорит, говорит, что коммунхоз работает неудовлетворительно. Так вот с этим Ахмедовым Мехман вместе посещает клуб. Потом он дружит с заведующим земотделом агрономом Джаббарзаде, который формально считается вашим заместителем, а на деле днем и ночью только о том и думает, как бы сесть в ваше кресло. Из-за этого я и тревожусь, меня даже знобит от страха, мурашки бегают по спине...

– Да вы же с этим Мехманом живете как одна семья?
– спросил потрясенный Кямилов и даже плечами передернул, как будто ему стало холодно. Но тут же он засмеялся, чтобы не выдать себя, и между побледневшими губами сверкнули зубы.
– Вы же как одна душа, одно тело с ним...

– С тех пор как он вернулся из Баку, моя нога не переступила его порога.

– Почему же ты перестал ходить к ним? Разве мы не говорили с тобой о том, что надо резать на куски его кишки-мишки изнутри? Стоит чихнуть на тебя, как ты от страха, как карлик, вылетаешь вон.

– Потому что Мехман сблизился с другими людьми и повернулся спиной ко мне. Он стал открыто выражать свою неприязнь. Если хотите знать, он так и сказал: мой дом, моя квартира не постоялый двор. И ты, и твоя почтенная жена Явер можете найти другое место для развлечений.

– Неужели он, неблагодарный, так быстро забывает чужие хлеб-соль? Ты же носил ему и рис и баранину.

– Да, он такой. Насколько мягкое сердце у тещи, настолько суров и резок ее зять.

– Может быть, он ревнует свою пышнотелую тещу к тебе?
– спросил Кямилов.
– Может, ты пялил на нее глаза? Этого не может быть, а?

– Нет, совсем не то.
– Муртузов заерзал на месте, в растерянности он даже протянул руку к разрисованному портсигару, желая взять папиросу, хотя никогда не курил, однако во-время опомнился.
– Да, изменился наш Мехман Мурадоглы с тех пор, как вернулся из Баку.

– Может быть, ты не осведомлен, а там уж есть какие-нибудь новости или перемены?
– спросил Кямилов, подняв указательный палец.
– Там, наверху.

– Какие могут быть перемены, когда там сидит Абдулкадыр - наш человек?
– Муртузов пожал плечами.

– Наш человек - это верно, - вздохнул Кямилов.
– Но друг наш слишком разжирел.

– Да, да, он стал похож на мясника, питающегося курдюком жирного барана, - живо подхватил Муртузов. Он не мог простить Абдулкадыру того, что его не утвердили в должности прокурора.
– Только одно и знает: наслаждаться едой... Почему не наслаждаться? Разве она ему дорого стоит? Находятся дураки, вроде меня, и посылают.

– На самом деле, этот Абдулкадыр большой охотник до жареных бараньих внутренностей.