– Я обклеил сотенными стены.

– Какие стены?
– спросил Лоусон.

– Земляные стены в подвале, - с улыбкой объяснил он, - в подвале рядом с церковью. А кольца и часы развесил, а бриллианты в грязь затоптал... Он видел, что они его не понимают. Он сгорал от желания убедить их, и его неудержимо несло дальше: - Я видел мертвого ребенка и мертвого взрослого...

– Да ты спятил, - прорычал Лоусон и толкнул его на стул.

– Нет, правда...

– Джонсон, где эта бумага, что он подписал?
– спросил Лоусон.

– Какая бумага?

– Балда, признание!

Джонсон достал бумажник и вытащил из него помятый листок.

– Да, да, начальник, - сказал он, протягивая руку.
– Я подписал ее...

Лоусон отвесил ему оплеуху, и он не опрокинулся только потому, что спинка стула уперлась в стену. Лоусон чиркнул спичкой и поднес листок к огню; признание догорело до пальцев Лоусона.

Он смотрел как громом пораженный; солнце подземелья скрывалось, и жуткая дневная тьма подступала к нему. Они ему не верят, но он _должен_ сделать так, чтобы они поверили!

– Нет, правда, начальник...

– Видишь, все в порядке, - посмеиваясь, успокоил его Лоусон.
– Я сжег твое признание. Ты ничего не подписывал.
– Лоусон подошел к нему с пеплом на ладони.
– И ты ничего об этом не помнишь, так?

Почувствовав, что они смущены, он стал их уговаривать:

– Вы меня не бойтесь. Если хотите, я подпишу вам другую бумагу. И покажу вам пещеру.

– Ты чего финтишь?
– вдруг спросил Лоусон.

– Чего ты хочешь разнюхать?
– спросил Джонсон.

– Кто тебя подослал?
– спросил Мерфи.

– Меня никто не подсылал, - сказал он.
– Я просто хочу показать вам комнату...

– Да спятил он, и все, - сказал Мерфи.
– Отправим его к психиатру.

– Нет, - сказал Лоусон.
– Он что-то темнит, хотел бы я знать, в чем тут дело.

Ему вдруг пришло в голову, как их можно убедить; он порывисто вскочил.

– Начальник, я видел, как сторож застрелился, - вы его тогда обвинили в краже. А он не крал денег и камней. Это я взял.

Лоусон бросился к нему, как тигр, схватил за шиворот и поднял в воздух.

– Кто тебе это сказал?

– Спокойно, Лоусон, - сказал Джонсон.
– Он прочел в газете.

Лоусон отшвырнул его.

– Не мог он прочесть.
– Лоусон вытащил из кармана бумаги.
– Я еще не подал рапорт.

– Так откуда же он знает?
– спросил Мерфи.

– Пошли отсюда, - вдруг что-то решив, сказал Лоусон.
– Слушай, мы отвезем тебя в хорошее, тихое место, понял?

– Да, начальник, - ответил он.
– И я покажу вам подземелье.

Лоусон выругался и застегнул на себе пояс с пистолетом. Прищуренными глазами посмотрел на Джонсона и Мерфи.

– Слышите, - вполголоса сказал он, - ни слова об этом, поняли?

– Ладно, - сказал Джонсон.

– Ясно, - сказал Мерфи.

Лоусон отпер дверь, а Мерфи с Джонсоном свели его вниз. В коридоре было полно полицейских.

– Что у вас с ним, Лоусон?

– Что он натворил, Лоусон?

– Это псих у тебя, Лоусон?

Лоусон не отвечал. Мерфи с Джонсоном подвели его к машине у обочины тротуара, сунули на заднее сиденье. Лоусон сел за руль, и машина тронулась.

– Ты что задумал, Лоусон?
– спросил Мерфи.

– Слушайте, - медленно начал Лоусон, - мы говорим газетчикам, что Пибоди убил он, что он раскололся, - и тут он смывается. Поймали итальяшку, говорим газетчикам, что нарочно сбили их с толку, чтобы обмануть настоящего убийцу, так? Теперь появляется этот болван и начинает чудить. Отпустим его - растреплет, что мы ему на самом деле шили убийство.

– Нет, я согласен, начальник, - сказал он, ощущая на локтях крепкую хватку Мерфи и Джонсона.
– Я виноват... Я вам все покажу в подземелье. Я смеялся, смеялся...

– Заткните ему рот!
– приказал Лоусон.

Джонсон стукнул его по голове дубинкой, и он, полуоглушенный, отвалился на спинку.

– Нет, правда, - пролепетал он.
– Я согласен.

Машина промчалась по Хартсдейл-авеню, свернула на Пайн-стрит, выехала на Стейт-стрит, потом свернула с нее. Притормозила посреди квартала, развернулась и поехала назад.

– Ты по кругу ездишь, Лоусон, - сказал Мерфи.

Лоусон вел машину, пригнувшись к баранке; он не ответил. Немного погодя подрулил к тротуару и затормозил.