–  И чего ваше величество ожидает от магов Арамейля?
– нахмурился Илмерран.

–  Ну, как же!
– Иргитер был непритворно удивлен несообразительностью гнома.
– Должна ведь и от магов польза быть. Выставить их всех вдоль реки, сколько их есть - их ведь много там...
– Лерметт был готов поклясться, что с губ риэрнского венценосца едва не сорвалось "дармоедов".
– И пускай покажут, на что способны. Если, скажем, огненную стену воздвигнуть...
– Тон Иргитера был таким деловитым, что поневоле оторопь брала.
– И пускай себе лезут, коли сгореть охота.

Тишина в зале совета воцарилась мертвая. Все-таки тяжелая это работа быть королем, и привычки она воспитывает необычные. Например, привычку сдерживаться во что бы то ни стало. Никто и слова не проронил. Один только Эттрейг - что поделать, темперамент эттармского оборотня укротить не так-то легко - чуть скосил глаза, чтобы взглянуть с брезгливым интересом на человека, способного не только помыслить, но еще и вслух предложить такое: подвергнуть мучительной смерти в огне тысячи тысяч людей только за то, что они умирают с голоду. Лерметт и сам с подобным отродясь не сталкивался, но подкатившую к горлу дурноту удержать сумел.

–  Я запомню, - очень тихо и очень веско промолвил Аннехара.

Да... а ведь никто Иргитера за язык, что называется, не тянул. Сам нарвался, причем исключительно по собственной тупости. Он не просто отказывается воспринимать степняка Аннехару как равного себе - нет, Иргитер и вообще не видит в нем человека, не то бы поостерегся. Но Аннехара для него не более чем неодушевленный предмет. Мы ведь позволяем себе обсуждать в присутствии стола, какой скатертью его покрыть к празднику... а может, лучше порубить это старье на дрова? Позволяем - и не предполагаем при этом, что стол может и обидеться. Столу ведь не то, что обижаться - ему и понимать-то нашу речь не полагается.

–  Подобное предложение, - медленно произнесла госпожа Мерани Алмеррайде, - я не собираюсь даже обсуждать.

Лицо ее побледнело, и старческий румянец небольшими пятнами проступил на ее щеках особенно отчетливо. До сих пор даже промельк седины не делал эту властную женщину старой с виду - а теперь Лерметт не только понял, но и ощутил, что она очень стара. Но - странное дело - даже под грузом прожитых лет, явившим себя столь внезапно, она не выглядела ни дряхлой, ни тем более ветхой. Наоборот, именно теперь она показалась Лерметту особенно величественной.

–  Тем более что оно все равно неисполнимо, - встрял неугомонный Алани, отрываясь от своего пергамента, - так что и обсуждать нечего.

На лице госпожи ректора проступило нечто, безошибочно внятное любому, а уж тем более Алани: "А тебе, студент, никто слова не давал!" Что да, то да когда короли говорят, писцы, как правило, помалкивают. Однако всеобщий удивленный взгляд Алани встретил бестрепетно.

–  Это еще почему?
– вскинулся Иргитер.

–  Как бы объяснить, чтобы получилось понятно...
– Алани на миг приопустил ресницы, будто в задумчивости, но Лерметт готов был поклясться, что раздумье его напускное. На самом деле Алани великолепно знает, что именно собирается сейчас сказать. Чтобы студент Арамейля - и вдруг не знал! Тамошние выученики за словом в карман не лезут... а те, кто лезет, кто шарит по карманам, кошелькам и прочим загашникам в поисках нужных слов, может быть кем угодно, только не студентом Арамейля.

На лице Мерани Алмеррайде помимо воли проступил тот хищный интерес, с которым любой прирожденный преподаватель внимает словам своего питомца, даже и самым незначительным.

–  Вот вы, ваше величество, сильный человек, не так ли?
– с деланным простодушием осведомился Алани.

Иргитер горделиво приосанился. Короли и на сей раз смолчали - хотя по губам Эвелля, сидевшего напротив Сейгдена, скользнула легкая тень улыбки.

–  И вам бы не составило труда убить детеныша леопарда?
– скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес паж.

–  За хвост - и об стенку, - небрежно отмахнулся Иргитер.

Эттрейг поморщился.

–  Но со взрослым леопардом управиться уже не так легко - даже и вам, вполне дружелюбно продолжил Алани.

Иргитер кивнул, чуть помедлив: отрицать очевидное ему не хотелось, признавать - тоже.

–  А теперь представьте себе, ваше величество, что вокруг, сколько глаз хватает, от горизонта до горизонта - одни сплошные леопарды, - заключил Алани.
– Скольких вы успеете порубить своим мечом? Двоих? Пятерых? Ладно, пусть даже десяток - но ведь остальные никуда не денутся.

Иргитер подавленно молчал. Видимо, несмотря на явную скудость воображения, он сумел-таки себе представить безбрежное море леопардов живое, враждебное, исполненное убийственной мощи.

–  У магии, как и у всякой силы, есть свой предел, - безжалостно добавил Алани.
– И ее не хватит на несметную толпу точно так же, как и вашего величества не хватит на всех этих леопардов. Да, многие сгорят в этом огне... очень многие - а потом они насытят его собой, и он угаснет. Тысячи погибнут - но тысячи тысяч пройдут... по их пеплу пройдут, с оружием в руках... и вот от них уже точно пощады ждать нечего.