Шрифт:
Крошка не соглашается, но Руди заставляет ее накинуть на себя куртку.
– Помнишь, как ты меня тогда в одеяло закутала?
– Я же в пальто!
Сделав несколько шагов, они снова останавливаются.
– Почти год прошел с тех пор.
Они тихо бредут дальше.
– Мне больше не холодно, - говорит Крошка.
– И мне.
– А я для тебя тоже кое-что припасла!
Снова Крошка останавливается.
– Ты ведь даже не знала, что я сегодня приду.
– Нет, знала! Вчера же в газете было напечатано, что "Сенегал" вернулся из дальнего плавания.
– Крошка вынимает из кармана фотографию.
– Вот смотри, это я совсем недавно снималась, неделю назад.
Руди пытается рассмотреть фотографию в темноте.
– Я и надписала ее.
Но Руди ничего не может разглядеть.
– Что-нибудь хорошее?
– Гм!
– Ну, скажи!
Крошка качает головой.
Снова бьют часы. Один, два удара! Руди эти удары причиняют боль. Он может остаться только еще несколько минут. Время бежит. Он думает: "Разве я им нужен теперь? Иогансена они могут и без меня доставить на "Фортуну".
Долго они молчат. Вот уже кончились кусты. Руди видит, как поблескивают волосы Крошки, ее губы. Где-то далеко-далеко горит фонарь, и крохотный зайчик играет в волосах. "Но я же сказал, что приду", - мысль эта стучит в висках Руди. Словно чего-то испугавшись, он внезапно берет руку девушки:
– Крошка, знаешь...
Нет, он не хочет отпустить ее руку. Ему не верится, что он завтра должен ехать домой и, значит, не увидит Крошку.
– Я там останусь только два дня, - говорит Руди, - а потом мы с тобой будем видеться каждый день. Ты знаешь, у меня много денег. И пока что я ни на какой корабль не записался.
Руди произносит эти слова торопливо, даже как следует не понимая, что он говорит. Да он сейчас вообще ничего не понимает, он не способен ни о чем думать, потому что рядом с ним Крошка и потому что он любит ее, как никогда никого в жизни не любил.
– Если будет хорошая погода, мы может поехать кататься на велосипеде, - говорит Крошка.
– Я тебе достану велосипед. Мы могли бы целый день Пробыть за городом.
"А вдруг часы сейчас снова пробьют?"
– Да, - отвечает Руди, - выедем рано-рано!
– Скоро ведь будет совсем тепло, - говорит Крошка.
– Я захвачу свой фотоаппарат.
"Это, должно быть, звезды светятся в ее глазах. Это могут быть только звезды!" Снова вдали бьют часы. Руди ни о чем не хочет думать - только о Крошке. Ведь завтра он не увидит ее. И послезавтра. Теперь, быть может, только в воскресенье.
– А потом мы себе купим лодку, - говорит Руди. Он должен говорить, чтобы заглушить свои мысли.
– Да...
В порту начинает выть пароходная сирена. Руди вздрагивает.
– Что с тобой?
– Так, ничего... Я уже теперь начну понемногу откладывать на лодку, - говорит Руди.
– Если в воскресенье будет тепло, я свое новое платье надену.
"А ждут ли они меня там? Да я вовсе не обязан туда идти. И кто об этом спросит? Подождут немного и уйдут. Я им и не нужен совсем", - думает Руди и говорит:
– Вот будет хорошо! Я ведь еще никогда ни с одной девушкой за город не ездил. Только один раз со своей сестрой.
– Правда не ездил?
– Зубы Крошки сверкают, как тогда ночью на Везере.
– Правда, только с тобой, тогда.
Снова бьют часы. Девять раз они больно ударяют Руди. Он крепко обнимает Крошку.
– Что ты?
– спрашивает она испуганно.
Руди закусывает губы. Он даже не может ее больше поцеловать. Он думает о своих товарищах.
– Знаешь, Крошка, я должен идти. Я и так уже опоздал на четверть часа. А в воскресенье рано-рано... я в восемь приду, ладно? Ты помни про велосипед!
Крошка притихла. Притихла словно от страха.
– Знаешь, я не могу... Ни минутки больше не могу... Может быть, я уже опоздал...
Она все еще ничего не говорит, она никак не может понять... Руди протягивает ей руку и бросается прочь.
– А курточка твоя!..
Руди возвращается. Он уже запыхался.
– Обязательно приходи!
– просит Крошка и крепко-крепко целует его.
Большой стройный парень огромными шагами сбегает с горы вниз к порту. Вот он еще раз оборачивается, но девушки уже не видно. Кругом темная ночь.
6
О, как вольно дышится Руди! Как здорово он умеет бегать. Ему хочется кричать от радости. И люди, мимо которых он проносится, с удивлением смотрят ему вслед. Но Руди их не замечает. Одна мысль неотвязно преследует его: "В воскресенье я ее увижу! В воскресенье! В воскресенье!"
Под эстакадой он замедляет шаг. Здесь слишком много народу - никак не проберешься. Руди часто дышит, но не чувствует никакой усталости. Вдруг он останавливается и смотрит вокруг. Потом бросается назад. Вроде это голос Фите был! Он протискивается через толпу. Вон и Губерт и Гельге! А вот и Георг! Это они!