Шрифт:
Руди обматывает тонкий канат вокруг большого камня.
Крошка некоторое время прохаживается взад и вперед, и Руди шагает рядом с ней. Наконец оба сразу останавливаются.
– Ты запомнишь, как меня зовут?
– спрашивает Руди. Ты-то мне можешь писать? Ну, а потом, когда мы подрастем, твой отец тоже ничего не будет иметь против.
Крошка почему-то еще раз завязывает веревку. Потом они долго смотрят друг на друга.
– До свиданья, Крошка!
– До свиданья, Руди!
Но они все еще держатся за руки. И ни он, ни она не хотят первыми отпустить руку.
– Не забудь, как меня зовут!
– Нет, нет, ни за что не забуду.
– И напиши мне завтра, хорошо? И я бы тебе ответил сразу...
– Хорошо, - тихо произносит девушка, - напишу...
Руди видит, как в темноте сверкают ее зубы. Губы тонкие, но и они блестят, и глаза тоже. Вдруг он берет ее головку в обе руки и целует ее прямо в губы. Крошка, на мгновение застыв, быстро отворачивается, еще раз пожимает его руку и прыгает в лодку.
Руди все еще держит канат.
– До свиданья!
– кричит он и бросает канат в лодку.
Крошка отталкивает лодку. Парус надувается.
– Спокойной ночи!
– кричит девушка.
Долго стоит Руди на берегу. Белый парус манит его издалека, когда лодка уже выходит на середину темной реки. Еще минута, и он сольется со сверкающей лунной дорожкой. Вот и слился!
Руди видит крохотную фигурку и руку, которая машет, машет...
IV
Друзья.
– Под полными парусами.
– Гроза на реке, - Боцман
Иогансен.
1
Тишина в этот день и впрямь воскресная. Солнце поднялось уже довольно высоко, а корабль все еще похож на огромного спящего зверя, привязанного к берегу. Вода а реке такая же голубая, как и небо над ней. Маленькие лодчонки под белыми парусами плывут вниз по Везеру. С одной из них доносятся слабые звуки гармоники. УТИХЛИ пневматические молотки на верфях, на длинных набережных и высоких сваях примостились разомлевшие чайки, и перышки их светятся, точно снежки на солнце. Флаги на флагштоках повисли; кажется, что ветер и тот еще спит.
Сегодня ребят не будят резкие свистки боцманских дудок. Юнги долго не встают. Время от времени кто-нибудь удивленно протирает глаза, потягивается, вздыхает и снова лениво поворачивается на другой бок, прежде чем встать и спокойно, не торопясь, пойти умыться. А может быть, ради праздника вообще не стоит умываться? Самые ленивые только к обеду выбираются из коек. Сегодня можно спокойно поесть. Вахтенный, боцман Кем, почти не показывается, а когда все-таки выходит на палубу, вид у него такой же заспанный, как у всех.
После завтрака ребята слоняются по кораблю, лежат на солнышке или сидят группками и рассказывают что-нибудь.
Руди снова спустился в спальню и взобрался на койку.
Он тихо улыбается, думая о Крошке. Да, пожалуй, он все время только и думает о ней с тех пор, как по лунной дорожке уплыла вдаль крохотная лодочка под белым парусом. "Крошка", - тихо шепчет Руди, прикрывшись одеялом, чтобы никто не видел, как он счастлив, никто не слышал, как он разговаривает с девушкой. "Может быть, завтра я уже получу письмо от нее!" - думает он. Кудельку он еще ничего не рассказал. "Неужели и у него было все так же хорошо? Нет, - решает Руди.
– Так прекрасно не могло быть ни у кого!" И он откидывает одеяло.
– А я не пойду больше с Францем на берег, - выпаливает вдруг Куделек, лежащий на соседней койке; Руди удивленно смотрит на товарища, а Куделек продолжает: - Ты же сказал, вы там и останетесь, а когда мы вернулись, ни вас, ни лодки не было. А если бы я тебя застал, я бы тебе горло перегрыз.
– А я бы стоял руки в брюки, пока ты мне горло перегрызал?
– смеется Руди.
– Да ты в трусах был. Какие же там "руки в брюки"?
– Я тебе дал бы пару "крюков" левой, а потом правой! Ты сейчас весь перевязанный ходил бы.
– Будет задаваться-то! Я джиу-джитсу знаю. Хочешь, покажу японский прием? "Защита от нападения с ножом" называется.
– Куделек садится на койку.
– А ну, подними правую руку, будто у тебя нож в руке.
Руди с невидимым ножом в руке нападает на Куделька и вдруг громко вскрикивает от боли.
– Черт! Отпусти! Ты мне так руку сломаешь!
Но Куделек деловым тоном отвечает ему:
– Стоит мне еще чуть-чуть нажать, и рука выскочит из сустава. И еще есть несколько таких же японских приемов.
Когда лицо Руди становится уже темно-красным от натуги, Куделек отпускает руку.
– Черт! Да где ты выучился? Покажи, как ты это делаешь! Здорово!
– Руди растирает ноющую руку.
Громко стуча каблуками, по трапу спускается Франц.
– Глотка идет!
Спальня мгновенно оживает. Только теперь видно, как много здесь ребят. Они вскакивают с коек, взбивают подушки, поправляют одеяла, запирают шкафчики-никогда нельзя знать, что придумает боцман. Кое-кто бежит в гальюн - все подальше от начальства. Франц достает носок из шкафчика. Три дня уже он штопает этот носок. Выдержки не хватает закончить работу. Руди и Куделек в нерешительности стоят у своих коек, когда в дверях показывается боцман. Он подходит прямо к ним.