Да и как это можно в нашем государстве скрыть? Уже В. Белоусов в своей трудоемкой литературной хронике "Сергей Есенин" (часть II) опубликовал ряд страниц, {178} написанных Галей. Е. И. Наумов напечатал превосходный документальный очерк "К истории одной дружбы" (С. Есенин и Г. Бениславская) ("Русская литература", Л, "Наука", No 3, стр. 167.), где приведены многочисленные отрывки из "Воспоминаний" и "Писем". (Наумова можно упрекнуть только в том, что прототипом северянки из "Персидских мотивов" он называет Бениславскую. Разве, как пишет Есенин, она лицом похожа на Шаганэ Тальян? И отношения их к Сергею абсолютно разные. Потом, как можно назвать Галю северянкой?)

Я знаю, что о Есенине будут написаны биографические повести и романы. Искренно советую авторам внимательно прочесть и "Воспоминания" и "Письма" Бениславской и письма Сергея к ней. Перед вами встанет образ девушки, полный самоотречения, подвижничества, самопожертвования и трагической любви, достойной шекспировского пера.

Спустя немного после смерти Есенина я увидел Бениславскую за столиком в здании телеграфа. Перед ней лежал чистый бланк для телеграммы, она сидела задумавшись, с ручкой в руке. Я поздоровался с ней и увидел, что она похудела, даже постарела. Я спросил, не больна ли она?

– Нет, я здорова,- тихо ответила она.- Но я каждую минуту думаю, что Сергея Александровича уже нет!

В начале декабря 1926 года Галя Бениславская покончила с собой на могиле Есенина, выстрелив в себя из старого револьвера системы "бульдог", который дал несколько осечек. Она похоронена рядом с могилой Сергея".

Весной 1925 года Айседора Дункан сделала представителям желтой печати Германии и Франции "сенсационнее" сообщение о своем бывшем муже: Есенин работает над поэмой о бандитах России и для ознакомления с их бытом и жизнью стал на Кавказе атаманом шайки разбойников.

Чего здесь больше: незнания советской жизни или, наоборот, знания американского образа жизни, связанного с бандами гангстеров во главе с их вожаками. Перед ними трепетали, понимая, что это жестокие убийцы, {179} вроде тогдашнего "короля гангстеров" Аль-Капоне, в то же время пресмыкались, как перед крупными бизнесменами, помещая их портреты и статьи о них в газетах и журналах, сочиняя о них книги и кинофильмы.

Есенин узнал о заявлении Дункан в мае того же года из одного журнала ("Жизнь искусства", 1925, No 4.) и в письме к Гале Бениславской отозвался об этом с большим юмором: "А еще то, - сообщал Сергей, - что будто бы я ей (Дункан.- М. Р.) пишу в письме, что "все пока идет хорошо".

Ха-ха-ха!.. Вот письмо!..

А вы говорите, купаться?" (С. Е с е н и н. Собр. соч., т. 5, стр. 206.).

Я пишу об этом ради истины, но, признаюсь, мне тяжело, потому что в голову невольно приходит мысль о трагическом конце Дункан, напоминающем страшную петлю Есенина.

Осенью 1927 года, обмотав шею длинным пурпурным шарфом с вытканными на нем солнечной птицей и лазоревыми цветами, она села в свой небольшой гоночный автомобиль и поехала. Закинутый за спину шарф сперва, трепеща, летел за ней, потом, при торможении, порхнул вниз, попал в колесо, намотался на него и с силой выдернул за шею Айседору Дункан из мчавшейся машины на мостовую, потащив ее, задушенную, за собой...

19

Вечер в Политехническом музее. Ученик Есенина.

Августа Миклашевская. Что было после смерти Есенина.

Перерегистрация "Ассоциации"

У некоторых критиков и литературоведов создалось убеждение, что своей статьей "Быт и искусство" Есенин начал разрыв с имажинистами. Те же литераторы утверждают, что уезжая за границу, Сергей порвал с группой, сохранив личные отношения с отдельными участниками, а полный разрыв наступил вскоре после возвращения Есенина из путешествия. То же самое можно прочесть и в собрании сочинений Есенина (Там же, стр. 290.). То и другое противоречит заявлению самого Сергея.

{180} "Наше литературное поле, - пишет он из-за границы Мариенгофу,Другим доверять нельзя".

"Стихи берегу только для твоей "Гостиницы",- сообщает он тому же адресату (С. Есенин. Собр. соч., т. 5, стр. 171.).

"Мы! мы! мы всюду у самой рампы на авансцене",- продолжает он в том же письме (Там же, стр. 172. ).

Из этого вовсе не следует, что Есенин не вышел за рамки имажинизма. Нет! Он давно перерос не только имажинистов, но и многих, многих других поэтов! Его стихи можно было узнать не только по одной строчке, но и по одному свойственному его поэзии слову. Он на наших глазах стал великим поэтом, а мы да и не только мы - многие редакторы журналов, критики этого не замечали.

По приезде в Москву, Сергей не порывал с имажинистами. А "Москву кабацкую" долго не отдавал в "Гостиницу", потому что хотел одновременно с напечатанием ее в журнале, выпустить отдельной книжкой. В Москве это не удалось. Как раз в это время из Ленинграда приехали на встречу с Есениным трио ленинградского "Ордена воинствующих имажинистов": В. Ричиотти, Г. Шмерельсон, В. Эрлих. С ними была отправлена выправленная Есениным рукопись "Москвы кабацкой" заведующему Ленинградским отделением Госиздата И. И. Ионову. Вторая рукопись находилась у организаторов вечера Есенина в Ленинградском доме Лассаля.