–  Какой цеппелин?
– ахнул Артамонов, - Почему я ничего не знаю? Капитан Шевченко, немедленно все узнайте, Немедленно!

Крымов допил, стал ждать ответ на директиву,

–  Еще чайку, Алексей Михайлович?
– любезно предложил Артамонов.

–  Нет, спасибо.

–  Вы знаете, Алексей Михайлович, корпус очень ослаблен, - сокрушенно вымолвил Ловцов.
– Восемьдесят шестой Вильманстрандский полк и девяносто шестой Омский мы оставили дал прикрытая Варшавы. А казачий полк из Олиты до сих пор не прибыл... Тяжелое положение.

Крымову почудилось, что Ловцов не вполне понимает, что уже начались военные действия.

–  Вы завтра должны взять Сольдау, - сказал Крымов.

–  Мы постараемся, - совсем не по-военному ответил Ловцов.

–  Да, да, нелегкое положение, - ласково произнес Артамонов.
– Я готов лично возглавить атаку, даже лечь костьми, коль потребуется, но я должен сказать вам все правду, чтобы вы донесли ее до Александра Васильевича... Нельзя было ослаблять корпус. Два полка - это целая бригада! А случись, не приведи господь, неблагоприятный поворот, кто виноват? Артамонов?

–  Ваше превосходительство, - сказал Крымов.
– Из Августова прибывает третья гвардейская дивизия... Директива должна быть выполнена во что бы то ни стало. От вашего корпуса зависит успех всей армии.

–  Два полка забрали, - пожаловался Ловцов.
– А в Сольдау целая дивизия. Нужного перевеса у нас нет.

Хотят сидеть на месте, как Ильи Муромцы, подумал Крымов, начиная испытывать сомнения в том, что командование корпуса осознает важность задачи.

Артамонов поднял к груди руки, потер ладони и прищурился на Крымова с хитрецой:

–  Может, Мартоса вперед продвинуть? У Николая Николаевича сил больше.

–  Ваше превосходительство, скажите мне прямо: директиву исполнить не можете!
– Крымов даже прикрикнул на генерала.

Артамонов покачал головой, словно удивлялся явной бестактности полковника, заметил:

–  Суров, Алексей Михайлович? Молод.

Крымов увязал в артамоновской старосветской неподвижности и едва сдерживался. Но он сказал себе, что не для того приехал в Млаву, чтобы злиться на генералов; надо просто повиснуть на них, как бульдог, тогда они зашевелятся.

–  Будете готовить приказ?
– требовательно спросил Крымов.

Артамонов закряхтел, повернулся к Ловцову. Тот страдальчески посмотрел на Крымова, точно говоря ему: "За что ты нас мучаешь?"

–  Приказ на Сольдау, - добавил полковник.
– Я должен сегодня увидеть приказ - это пожелание командующего,

Помещики скисли, Артамонов засопел, подошел к карте, взял циркуль, потом бросил его обратно.

–  Ангелы вопияша!
– сказал он с горечью.
– Хорошо, будет вам приказ.

–  Благодарю, ваше превосходительство, - ответил Крымов.
– Разрешите покинуть вас. На рассвете я должен выехать к генералу Мартосу.

–  Прошу задержаться, Алексей Михайлович. Вы мой гость, мы вместе поужинаем.
– Артамонов кивнул на картину, написанную тяжелыми красками, будто обещал угостить кабанами.

Вошел адъютант, доложил, что казаками захвачена команда подбитого цеппелина, - об этом минуту назад доложили по телефону.

–  Не верю я этим телефонам?
– воскликнул Артамонов.
– Распорядитесь доставить сюда кого-то из команды.

Пленного привезли быстро, но, по-видимому, везли поперек седла, как мешок, и он выглядел изрядно помятым. Он был коренастый, темноволосый, смотрел угрюмо. Артамонов спросил его по-немецки, кто он такой.

–  Капитан Эрнест Георг Гринер, - ответил пленный.

–  Где ваши квартиры?

–  В Генрихсдорфе, герр генерал,

–  А в Сольдау были?

–  Нет, в Сольдау не был.

–  Какие части в районе Сольдау.

–  Там части ландвера, около двух полков.

–  Вы лжете, капитан. Это нехорошо. Нам известно, что в Сольдау дивизия,

–  Не думаю, что дивизия, герр генерал. Два полка.

Артамонов махнул рукой, отвернулся от германца, показывая взглядом Ловцову и Крымову, что они могут допрашивать дальше.

–  Зачем вы бомбардировали станцию?
– тоже по-немецки спросил начальник штаба,

Это было равносильно тому, чтобы спросить "Почему вы призваны в армию", то есть вопрос в данных обстоятельствах бессмысленный. Пленный пожал плечами, потом сказала:

–  Железнодорожная станция... Приказ...