Саранцев вернулся в комнату в каком-то полусне. Он даже не успел заметить, как Гоша с ликующим воплем выхватил у него из рук бутылку. Все происходящее разом перестало его интересовать, он как бы с удивлением рассматривал сам себя со стороны, не понимая, почему он все еще здесь и что ему здесь надобно. Гоша между тем, радостно трепеща и повизгивая, налил себе водки в широкую фарфоровую пиалу и, захлебываясь, выпил.

– Не пьешь, значит?
– радостно переспросил он.
– И не пей, Паша, ну ее совсем.

Саранцев махнул рукой и опустился в старое продавленное кресло, прикрыл глаза и вдруг задремал. Сквозь сон он меж тем отчетливо слышал шаркающие Гошины шажки, его довольный, урчащий голосок. А во сне он увидел себя совсем молодым, в какой-то нелепой шутовской одежде, которой он мучительно стыдился, но сделать ничего не мог. Вокруг сновали люди, но никто по счастью не обращал на него и на его идиотский наряд никакого внимания. Он было успокоился, однако тут из-за каких-то густых зарослей вышла Тамара. Она была в своем шикарном югославском купальнике, том самом, который год назад с боем выбила на работе. Она, смеясь, указывала пальцем на Саранцева, и окружающие уже стали обращать на него повышенное внимание и ехидно смеяться. Саранцев хотел было бежать, но запутался в своих нелепых шароварах, спотыкался, падал, вызывая взрывы дружного и сплоченного смеха. "Да вы гляньте на него, люди добрые!
– громче всех хохотала Тамара, Поганец такой, а еще изгиляется! Он думает, он всех лучше, а на него самого глядеть тошно!" Не помня себя, Саранцев забежал в какой-то темный закоулок, едва не сбив кого-то с ног. "Извините!
– сказал он громко и тотчас замер, пораженный: перед ним стояла Лена, та самая фатальная красавица Лена, возникшая на какое-то мгновение из душного августовского вечера двадцатилетней давности, и тотчас канувшая туда же.

Здесь, пожалуй, есть смысл прервать ненадолго бредовые видения Павла Саранцева и рассказать эту незначительную историю, не имеющую к нашему повествованию, кстати сказать, никакого отношения.

Произошло это, как уже было сказано, лет двадцать назад. Совсем еще юный Павел Саранцев брел без особой надобности по улице, названной в честь великого пролетарского писателя и у телефонной будки, освещенной мертвенным светом аптечной витрины, увидел вдруг высокую и потрясающе красивую женщину. То, что она именно потрясающе красива, он понял еще издалека, когда черты ее лица еще не были отчетливо видны. "Так не бывает, - успокоил он себя, - таких просто нет".

Подойдя, однако, ближе, понял: бывает. Может, раз в жизни, но бывает. "Господи, взмолился тогда юный и глупый Саранцев, сделай так, чтобы она мне что-нибудь сказала! Хоть что-нибудь. А уж там..." И свершилось. Внимательно глянув на Саранцева своими немыслимо красивыми глазами, женщина сказала: "Молодой человек, можно вас на минуту?" Потеряв дар речи, Саранцев неуклюже повернулся к ней. "У меня к вам просьба, - женщина ободряюще улыбнулась.
– Если, конечно, вас не затруднит".

"Да что вы, - сдавленно просипел Саранцев. Звук с трудом протиснулся сквозь сдавленное спазмом горло.
– Конечно нет. То есть, в смысле не затруднит".

"Вот тут записан телефон, - она протянула ему наспех выдранный клочок из записной книжки.
– Будьте добры, позвоните, пожалуйста. Очень неудобно об этом просить, но... В общем, если будет мужской голос, сразу передайте трубку мне. А если женский... попросите позвать Игоря. Запомнили? И-го-ря".

"А если спросят, кто его спрашивает, что сказать? Сослуживец?
– подал голос Саранцев да еще с какой-то гадкой развязностью, эдаким понимающим смешком.

"Да, - рассеянно ответила женщина и тотчас испуганно спохватилась: - то есть нет, конечно! Ни в коем случае! Они же работают вместе, чуть не забыла. Скажите просто: товарищ. Допустим, школьный."

"Не одноклассники. Значит, вот вам двухкопеечная. Только, пожалуйста, побыстрее, поздно уже".

"Никакого Игоря нет дома!
– твердил про себя Саранцев, набирая номер и надеясь, что провидение и на сей раз не подведет.
– Уехал Игорь в Нарьян-Мар на восемьдесят пять лет".

Трубку взяла женщина.

"Алло! Извините, что поздно, - произнес Саранцев солидно и вальяжно. Позовите, пожалуйста, Игоря".

"Игоря?.. А кто его спрашивает?"

"Школьный товарищ", - высокомерно ответил Саранцев.

"А, простите, кто именно?"

"Павел Владимирович Саранцев!
– выпалил он, по-свойски подмигнув женщине. Та напряженно улыбнулась в ответ.

"Минуточку, - растерянно сказала женщина в трубке.
– Игореш, там тебя спрашивают, - послышалось откуда-то издалека, - какой-то Саранский".

"Слушаю!
– голос Игоря был раздраженный и недовольный.
– Кто это?"

"Одну минуточку. Сейчас с вами будут говорить!" - торжественно отчеканил Саранцев и передал трубку затаившей дыхание женщине. Та буквально выхватила ее у него из рук.

"Алло! Алло, это я, Игорек! Ну кто, кто. Лена!.. Хорошо, буду говорить тише.

Игорек, - женщина перешла на полушепот, - мне с тобой надо срочно поговорить...

Не по телефону.

Саранцев с достоинством вышел из будки, но выйдя замер, не в силах уйти.