– А разве ты не хотела?
– спросила пуговица тетя Груша.

– Хотела, - ответила пуговица я.

– Ведь это ты сама меня вызвала...

– Вот как! Тогда, может быть, еще встретимся?

– Боюсь, что не получится, - вздохнула пуговица тетя Груша.

– А ты попроси, - настаивала пуговица я.

– А кто меня пустит? А потом, знаешь как трудно расхаживать туда-сюда...

– Да ладно тебе, - усмехнулась пуговица я.
– Я все знаю... Ты им объясни, что к чему!

– Бесполезно...
– вздохнула пуговица тетя Груша.

– А ты слышала про ограбление на первом этаже?
– сменила разговор пуговица я.

– Возмутительно, Леля!
– строго ответила пуговица тетя Груша.
– Просто неслыханная дерзость!

– Как ты думаешь, найдут преступников?

– Не знаю... не знаю...

За стеной в соседней комнате стучали черные сапожки. Моя мама принимала гостей. Крутились пластинки веселенькой музыки. Хохотали смешливые голоса.

– А правда, что в твоей квартире живет теперь дворник Валера? спросила розовая пуговица я.

– Да кто его знает, - равнодушно ответила белая пуговица тетя Груша. Может, живет, а может, и нет! Я еще не смотрела.

– Ну так я посмотрю!
– сказала пуговица я.

– Ты что!
– заворчала пуговица тетя Груша.
– Так далеко! Ты заблудишься!

– Троллейбус тридцать один!
– выпалила пуговица я.
– Я прекрасно помню!

– На улице гололед, ты упадешь, разобьешься, - отговаривала пуговица тетя Груша.
– Оставайся дома, Лелечка! Ну что тебе дома-то не сидится?

– Ну не знаю, не знаю...
– мялась пуговица я.
– А что, и дядя Кирша с тобой?

– Говорят, что он здесь, но мы еще не встречались... Хотя кто знает, где его держат...

Вдруг музыка за стеной смолкла, и раздался шатающийся голос моей мамы:

– Пойдемте, посмотрим на мою Лелечку! Только тихо, она уже спит...

Я выбросила пуговицы на пол, вбежала в свою комнату и прыгнула в кровать.

Через несколько мгновений дверь раскрылась, и на пороге детской появилась моя мама, обутая в черные сапожки. Я зажмурилась, пытаясь казаться спящей.

– Топ, топ, топ!
– вбежали черные сапожки в комнату, и следом за сапожками кто-то глухо икнул в дверях.

– Нет, так не пойдет!
– прошептала моя мама.
– Мы ее просто разбудим! и выбежала из детской в коридор, и следом за ней раздались тяжелые равнодушные шаги.

Наутро я стояла на остановке напротив Оперного театра и ждала троллейбуса номер тридцать один. Мне хотелось узнать, кто сейчас живет на улице Гоголя. Я села в троллейбус, как в прошлый раз, к окну и стала внимательно всматриваться в дорогу. Дорога была той же самой, только переодетая зимой. Березы с заедами стояли в снегу и не боялись мороза. Не хватало только Аленки. Тогда я сделала вид, что она сидит рядом со мной на сиденье троллейбуса, и говорила то за нее, то за себя.

– Хорошо едем, - сказала я.

И тут же ответила за нее:

– Хорошо...
– и покачала ногами в такт словам.

Потом я зажала нос двумя пальцами и сказала:

– Следующая остановка "Дом офицеров", - но не успела засмеяться за Аленку, потому что троллейбус остановился и впустил контролера с сумкой через плечо. Он сразу же узнал меня и сразу же пошел ко мне, протискиваясь между стоящими пассажирами. Он оштрафовал меня перед остановкой "Зоопарк", но в этот раз я дала ему пять рублей. Он остался очень доволен.

Я вышла из троллейбуса. Позади меня чернели глубокие ворота рынка с хлипкими звуками гармоники, вырывавшимися на улицу. Впереди виднелся синий забор зоопарка, и рядом с зоопарком, в просвете между домами, начиналась улица Гоголя. Но чтобы попасть на улицу Гоголя, нужно было перейти через дорогу, и я поджидала, когда внизу светофора зажжется зеленый шагающий человечек, намертво запертый в зеленый светящийся кружок.

Позвякивая колесами, подъехал трамвай. Пассажиры, толкавшиеся на остановке, все до одного, исчезли в двух длинных оранжевых вагонах. Больше всех толкался мужчина в черной куртке. В руках он держал сверток, вынесенный с рынка, громко шелестел газетой, но не разворачивал. На мужчину оглядывались и ругались. Неожиданный ветер приподнял краешек газеты, и все увидели, что он держит коровью голову с белыми рогами. Трамвай вытянулся и разбух и с трудом удерживался на рельсах. Когда он тронулся, то в просвете между домами снова показалась улица Гоголя, и я увидела, что давным-давно горит зеленый свет.

Я пошла через дорогу, и с каждым шагом стена зоопарка становилась все ближе и ближе, а вместе с ней приближалась и улица Гоголя с домом семнадцать дробь "а" и квартирой тридцать один. И я уже представляла, как иду мимо качелей с листиком на сиденье и деревьев, под которыми начерчены ровные круги для игры в "ножички", как вдруг раздался громкий плачущий голос:

– Стой, милая! Стой!

Я обернулась. Медленно обходя остановившиеся машины, по дороге шла белая лошадь-тяжеловоз, запряженная в телегу.