– Это был не я, - ласково ответил юноша.
– Я очень добрый. Я работаю врачом на скорой помощи.

– Врачом?
– переспросила я.

Он выдал себя. Он был братом Валеры, того хриплоголосого убийцы, кричавшего нам, что нет! он не убивал, не убивал дядю Киршу!
– и заплакавшего над его гробом.

– Я оставил дома ключи, вышел из квартиры, а дверь захлопнулась, - тихо сказал мне юноша.
– Прошу тебя, помоги мне!

– Помогу, - согласилась я, зачарованно глядя на него.

– Вот и славно, - обрадовался он и покраснел.
– Я подсажу тебя до окна, ты пролезешь в форточку и изнутри откроешь мне дверь. Поняла?

– Поняла, - ответила я и засмеялась: - Я же физкультурница!

– Катя!
– крикнул он девушке.
– Подойди, она согласилась!

Девушка торопливо направилась в нам. Она была в пушистой шубке и черных блестящих сапогах на шнурочках. Когда она бежала к нам, каблук завяз в снегу, и она упала. Тогда юноша рванулся к ней, но не успел, она поднялась и подошла к нам, на ходу отряхивая подол.

– Она точно согласилась, Егор?
– зло спросила девушка и снова печально посмотрела на меня.

Мы встретились глазами. Глаза у нее были карие с зелеными вкраплениями и очень большими зрачками. И я удивилась: с чего бы ей так злиться на юношу и так печалиться, глядя на меня, и вдруг поняла, что ведь это же я, только через много лет, когда вырасту.

– Она согласилась, потому что она физкультурница, - ответил Егор.

Девушка засмеялась и погладила его по щеке. Он поцеловал ее в ладонь.

– Так пойдемте!
– зло приказала она.
– Бери свою физкультурницу.

Мы подошли к окну.

Юноша взял меня на руки и поднял к форточке. Когда он проно-сил меня мимо своего лица, я погладила его по щеке, точно так же, как девушка в шубке. Он удивился. Он не понял, что я хотела сказать ему, что мы с той девушкой одно и то же.

– Ты не помнишь меня, Егор?
– спросила я.
– Неужели не помнишь? Твой брат...

– Быстрее, быстрее!
– торопила нас девушка.

Тогда он отнял меня от своего лица и поднес к форточке. Он не услышал про брата.

Я стояла на подоконнике в чужой комнате, а они остались на улице и, подняв глаза, смотрели на меня.

– Прыгай!
– подгоняла меня девушка и показывала рукой, как мне надо прыгать.
– Прыгай и сразу же иди к двери!

Я спустилась с подоконника на ковер и перешла комнату. На ковре остались следы от моих ботинок.

Я открыла входную дверь, а они уже стояли на пороге, поджи-дая меня.

– Иди, - сказал мне юноша и хотел вытолкнуть в подъезд.

– Нет, постой, - сказала мне девушка и втащила в квартиру.

Она положила руку мне на плечо и больно сжала пальцы.

– Отпусти ее, Катя, - жалко попросил юноша.

– Нет, Егор, я не могу ее отпустить!
– отказалась девушка.

– А что тогда с ней делать?

– Ты знаешь...

– Хорошо, - твердо сказал Егор и закрыл дверь в подъезд.

Мы все трое молчали, и я увидела, что у девушки от шубы оторваны крючки.

– А как это делать, Катя?
– сухо спросил юноша.

– Как хочешь, Егор, - сухо ответила девушка и закрыла глаза.

Юноша встал передо мной на колени и внимательно посмотрел мне в лицо.

– Если бы у нее был шарфик или что-нибудь еще...
– нереши-тельно сказал он.

– Быстрее, - попросила девушка, не открывая глаз.

И потом они долго молчали. Юноша все разглядывал меня, отыс-кивая шарфик, и мы с ним были одного роста.

– Но я не могу, Катя, - наконец сказал он.

– Тогда отпусти ее, Егор, - устало ответила девушка.
– Но ты пожалеешь! Ты очень пожалеешь!

Она сама открыла мне дверь и выпустила в подъезд.

– Иди, - ласково сказала она.
– Ты нам очень помогла. Спасибо!

Я вышла на лестницу и обернулась. Юноша по-прежнему стоял на коленях, но уже не передо мной, а перед ней.

Дверь закрылась.

На следующий день я понесла женщине с квадратным лицом три рубля.

Я медленно шла по снегу. Он скрипел и лип к моим новым ботин-кам. Тогда я стала спотыкаться после каждого шага, сбивая снег, и вспомнила, что так ходила тетя Груша. Я засмеялась, вспомнив ее сапожки "прощай, молодость!" на золотых молниях. Я подняла глаза и увидела, что она идет мне навстречу.