– Пальма дура.

– Аф-ф, - тихо ответила Даринда и забилась поглубже. Мальчишка удивился, ещё раз треснул палкой по забору, затем перегнулся через него и начал говорить Даринде всякие гадости:

– Только высунься. Вот она, палочка-то. Дура безмозглая.

Конец этому безобразию положил ближайший сосед ветеринара - Игорь Михайлович Минеев. Он подошел к калитке, отобрал у мальчишки палку и пообещал надрать уши, если тот будет дразнить собак.

Прогнав мальчишку, Игорь Михайлович вошел во двор, остановился у будки и ласково спросил:

– Ну что, Пальма, скучаешь?

– Ага, - вздохнув, ответила Даринда, но тут же спохватившись, поправилась: - Аф-ф.

Минеев испуганно посмотрел на собаку и переспросил:

– Чего-чего ты сказала?

– Аф-ф, - повторила Даринда.

– Ну то-то же.
– Опасливо косясь на собаку, Игорь Михайлович прошел к дому и крикнул в раскрытую дверь: - Петь, ты дома?

– Дома, заходи, - услышал он и поднялся на крыльцо.

– У тебя Пальма приболела что ли?

– А чего ей болеть?
– появившись из комнаты, ответил ветеринар.

– Да кто её знает. Я её спрашиваю: "Ну что, Пальма, скучаешь?". А она мне отвечает: "Ага". Может у неё чумка?

– Это у тебя чумка в голове, - ответил Петр Семенович.
– Пальма отродясь "ага" не говорила.

– Возможно, возможно, - почесывая затылок, сказал Игорь Михайлович и не прощаясь, пошел к калитке.

– А ты чего заходил-то?
– вдогонку крикнул ему ветеринар. Игорь Михайлович остановился, посмотрел на собачью будку и ответил:

– Не помню. А Пальму все-таки проверь. Что-то здесь не так.

– Проверю, - пообещал Петр Семенович.

Некоторое время Даринду никто не беспокоил, но затем хозяин принес ей поесть и поставил миску рядом с будкой. Удивившись, что Пальма даже не шелохнулась, ветеринар не на шутку встревожился.

– Ты что это, Пальма? Я тебя не узнаю.
– Он погладил Даринду по собачьей морде и сказал: - Пойдем-ка в дом, я тебя посмотрю.

В комнате Петр Семенович уселся на низенькую табуретку, поставил перед собой Даринду и, раскрыв ей пасть, заглянул туда. Испытывая страшные мучения от страха и стыда, тетушка Фуго страдальчески смотрела на ветеринара и думала: "А может рассказать ему всю правду? Мы же не воры. Он хороший, добрый человек, любит животных. Он все поймет, и мне не надо будет так мучиться".

– Да ты вся дрожишь, - сказал Петр Семенович.
– Может действительно чумка?

Пока ветеринар измерял собаке пульс, Даринда собралась с духом и смущенно сказала:

– Понимаете, я не собака.

– А кто же ты?
– не успев сообразить, в чем дело, спросил Петр Семенович. Даринда уже хотела было ответить, но ветеринар вдруг вскочил с табуретки и заорал: - А-а-а-а! Чур меня! Чур меня!
– Затем он с криком выскочил из комнаты, захлопнул за собой дверь и бросился на улицу.

На крыльце Петр Семенович столкнулся с женой и едва не сбил её с ног.

– Ты что, с ума сошел?
– возмущенно проговорила Екатерина Васильевна.

– Там... там... там Пальма, - бессвязно забормотал ветеринар.

– Что Пальма?
– заметив, как у мужа дрожат губы, спросила Екатерина Васильевна.

– Она... она говорила со мной.

Теперь пришла очередь пугаться хозяйке дома.

– Точно, с ума сошел, - в ужасе прошептала она.
– Петя. Петруша, пойдем, я уложу тебя в постель, напою горячим чаем с малиной

– Пойди.., - продолжал бормотать Петр Семенович.
– Пойди, спроси у Пальмы, чего она хочет.

– Ну что может хотеть собака?
– ласково ответила Екатерина Васильевна.
– Поесть, да поспать. Сейчас я дам ей косточку, она и перестанет говорить.

– Ты думаешь, это поможет?
– недоверчиво спросил ветеринар.

– Конечно поможет, - Екатерина Васильевна погладила мужа по спине и повела в дом.

– Значит, если тебе дать косточку, ты тоже перестанешь говорить? задумчиво спросил Петр Семенович.

– И я перестану говорить, - согласилась хозяка дома. И лошадь перестанет говорить. И птичка, и рыбка и даже попугайчик. Все перестанут говорить.
– Пойдем, пойдем, Петруша. Сейчас ты сам убедишься, что Пальма молчит, как мороженная треска.

Екатерина Васильевна открыла дверь, и они вошли в комнату, в которой не оказалось никакой Пальмы. Даринда, к тому времени, решила, что её признание не приведет ни к чему хорошему и слилась со стенкой. А когда хозяева вошли, незаметно выскользнула в дверь и вернулась в собачью будку.

– Ну, где Пальма?
– спросила Екатерина Васильевна. Растерявшись, Петр Семенович заглянул за диван, проверил под столом, откинул шторы и, взявшись за голову, проговорил:

– Но я же сам привел её в дом.