– Дубровский, - представился он.
– Горышева откопали?

– Где его засыпало?

– У лавиноскопа. Сейчас покажу.

Дубровский поднялся на ноги. Широкоплечий, баскетбольного роста.

– Сколько осталось кислорода?
– поинтересовался Гордон.

Дубровский взглянул на счетчик на рукаве.

– На двадцать девять минут.

– А у Горышева?

– Не больше. Запас ограничивают, чтобы приучить к экономии и к постоянному контролю за дыханием.

Гордон и Кашкин переглянулись.

– Мы не успеем. За час мы прошли меньше половины расстояния до лавиноскопа.

Дубровский взглянул на лопату.

– Чем вы копаете?

– Всем, что нашли на станции.

– В сарае снегомет.

Кашкин побежал к складу.

– Из-за этого дурацкого "снежного человека", - рассердился Гордон, - мы не осмотрели склада. Игра могла кончиться очень плохо...

Он вспомнил про череп с костями, и ему захотелось выругаться.

Дубровский сделал несколько движений руками и окончательно пришел в себя.

Кашкин притащил снегомет, по виду напоминающий плуг. Дубровский направил острие в сторону торцовой стенки траншеи, сжал рукоятки. Тотчас снежные вихри забили в стороны, снегомет двинулся вперед, вонзаясь в нетронутый пласт. Дубровский шел ровным шагом, положив руки на рукоятки, и, покручивая ими, управлял механизмом.

С каждым шагом ход углублялся.

– Тут ложбина, - пояснил Дубровский.
– Скаты играют роль звукоулавливателя. Я поставил лавиноскоп в самом глубоком месте.

Горышев не лежал, а сидел под трехметровым пластом снега. Он зашевелился сразу же, едва получил возможность двигаться. Рядом в раскопанном снегу торчала головка лавиноскопа, шестигранная, похожая на большую гайку.

– Кислород?
– спросил Гордон.

– На красной черте.

Гордон и Кашкин подхватили Горышева под руки. Невысокого роста, смуглый, с выражением нетерпения на лице, он двигал руками и ногами, словно хотел согреться. Они побежали к станции. Дубровский еле поспевал с лопатами и снегометом на плече.

Вдруг Горышев остановился.

– Зубы, - сказал он.

– Что с зубами?
– спросил Гордон.

– Ноют.

Дубровский поморщился.

– Опять начинается... Еще не отдышался, а уже...

– Смотрите!
– воскликнул Кашкин.

С дальнего склона покатилась белая струйка.

Дубровский бросил в снег лопаты и "плуг" и побежал к лавиноскопу.

Придя на станцию, Гордон и Кашкин помогли Горышеву снять скафандр и усадили его за стол.

Вскоре появился Дубровский.

– Зафиксировал, - объявил он с порога. У Дубровского был довольный вид.

– Еды, - попросил Горышев.
– Я так проголодался, пока возился под снегом.

– А я не двигался, - сказал Дубровский, расстегивая скафандр.
– Даже спал.

– Выдержка, - удивился Кашкин.

– Экономия кислорода, - объяснил Дубровский.

Разогреть обед было делом минуты.

– Я вижу, спячка благотворно сказывается на аппетите, - заметил Горышев, глядя, как Дубровский отправляет в рот кусок за куском.
– Теперь я понимаю, почему медведи весной голодные.

– При чем здесь медведи?
– Дубровский пожал квадратными плечами. Медведь спит всю зиму. И существует за счет накопленных запасов жира.

– Да, я забыл вам представить своего напарника, - сказал трагическим тоном Горышев.
– Должен предупредить: этот юноша не понимает юмора.

– Не люблю глупых шуток, - подтвердил Дубровский.

– Например, про зубы.

– С зубами я был не прав, - серьезно сказал Дубровский.
– Охотно приношу извинения. Последний случай очень убедительный.

– Ну вот!
– жалобно воскликнул Горышев.
– А с зубами я как раз пошутил.

– У него не отличишь, - с огорчением произнес Дубровский, - когда он говорит серьезно, а когда паясничает.

– В первый раз зубы у меня действительно болели, - пояснил Горышев. Но это оттого, что я пил ледяную воду. Про лавину я сболтнул просто так. А она вдруг возьми и свались.

Гордон решил прервать перепалку.

– Как вы очутились у лавиноскопа?
– спросил он.

– Глупость, - усмехнулся Горышев.
– У меня заныли зубы. Честное слово!
– предупредил он реплику Дубровского.
– И я подумал... Ну, понимаете, Дубровский со своим серьезным отношением ко всему на свете может хоть кого сбить с толку. В общем я... мне пришло в голову... Вдруг и правда зубы имеют отношение к лавинам? Смешная мысль, конечно. Я отлично понимаю. Ну, я пошел к лавиноскопу поглядеть, что он показывает. Тут лавина меня и накрыла.