Я спросил у Галины Михайловны, сдал ли Николай Соленов книги в библиотеку. Она в ответ покачала головой. Я взял у нее список книг и адрес Соленова - все данные о злостных "невозвратителях" она держала дома, попрощался и вышел на улицу.

За дверью приглушенно звучала музыка. Тамара Дмитриевна - бабушка Николая Соленова - сказала:

– У Коленьки товарищи. Они занимаются. Скоро ведь начало учебы.

– А где учится Коля?
– спросил я.

– В инструментальном техникуме, - ответила Тамара Дмитриевна,

В том же техникуме, что и Казаков.

– А вы не могли бы зайти к нам попозже?
– спросила бабушка.

– К сожалению, нет. Да я ненадолго.

Старушка вздохнула, пробормотала что-то себе под нос и осторожно постучала в дверь комнаты.

– Коленька, внучек, к тебе пришли.

Из комнаты вышел юноша. Почти мальчишка. Под носом редкая полоска потенциальные усы, надо думать. На меня смотрят чуть-чуть раскосые и несколько удивленные глаза.

– Ко мне?

Подтверждаю:

– Я из общественного совета районной библиотеки. Почему не сдаешь книги, которые взял больше года назад?

– А мы с вами вместе свиней не пасли!
– Теперь его глаза смотрят на меня в упор. И не удивленно, а с вызовом.

– Коленька!
– всплеснула руками Тамара Дмитриевна.
– Да как же можно так разговаривать с взрослым человеком!

– Почему же вы не сдаете учебные пособия, товарищ Соленов?

Видно, не получится у нас задушевного разговора. А, собственно, почему я ему действительно "тычу"?

– Теперь, значит, вас послали. Великолепно!
– Это слово он произносит с удовольствием, смачно. Ему явно нравится; как оно звучит.
– Ну, чего торчишь столбом, бабуля? Забыла, где прописана?
– И снова ко мне: - Что ж, проходите, раз пришли...

Позади нас скрипит дверь. Робко скрипит. Бабушка закрыла. Я уже обратил внимание, что Тамара Дмитриевна все делает робко: разговаривает, спрашивает, отвечает, просит, стучит в дверь.

Комната Николая. У окна письменный стол, резной, - наверное, старинной работы. На нем магнитофон "Грюндиг"; рядом полка, забитая кассетами. Несколько кассет лежат тут же, на столе, где стоят пустая бутылка из-под "Саперави" и несколько фужеров. На тахте, поджав ноги, сидит худенькая девушка; на подоконнике примостился широкоплечий парень. Они тревожно-вопросительно смотрят на Николая.

– Это из библиотеки, - небрежно бросает он, - из какого-то общественного совета.

У товарищей Николая моментально меняются глаза: "А мы-то думали..." Я их разочаровал. Они ожидали более острых ощущений.

Николай подходит к полкам и старательно делает вид, что ищет книги. Он стоит у тумбочки, тоже резной и тоже, видимо, старинной, и медленно "ползает" глазами по полкам. Магнитофон негромким приятным голосом верещит по-английски что-то тягучее. Девушка в такт подергивает головой и рассматривает ногти; парень на подоконнике высунул в окно голову. Я вижу, как им скучно. Ну, просто сил нет, как скучно.

Николай внезапно оборачивается к ним и говорит:

– Вальке повезло. "Батраки" на север уезжают. В Норильск. Один остается.
– Потом он вздыхает и кивает на пустую бутылку.
– Клюкнуть бы сейчас...

– Да?
– ухмыляется парень на подоконнике.
– А это имеется?
– Он потирает большой палец об указательный.

Мое присутствие их не смущает. Я же из культурного учреждения библиотеки! Не пойму. Они меня, кажется, вообще не замечают.

– Ну вас...
– зевает девушка.
– Тоска зеленая с вами!

– Да брось ты!
– машет рукой Николай.
– С Сереженькой тебе было весело? Только где он теперь? Видит небо в крупную клетку?

– Заткнись!
– шипит девушка.
– Герой...

Я настораживаюсь: о каком Сереженьке они говорят? Уж не о Сергее Родине ли? Хотя ребят с таким именем - пруд пруди.

Николай поворачивается ко мне, цедит:

– Вы еще здесь?

– А где же мне быть?
– пожимаю я плечами.
– Жду.

– Скажите хоть, какие книжки-то я должен?

– Это вам лучше знать, - отвечаю я. Мне становится даже весело.

– А я не помню! В конце концов эти книги нужны вам, а не мне. Куда я их засунул? Цена-то им, небось, копейки. Могу заплатить!

– Вы должны вернуть вот эти книги, - я достаю из кармана список, протягиваю ему.

– Ладно, - бормочет он, - завтра найду и принесу.

Я ему надоел, "внучек" хочет, чтобы я ушел. А мне надо бы остаться. Однако придется зайти потом.

– Не завтра, а сегодня, пожалуйста, найдите!
– Я смотрю на Николая. Я загляну часа через два.

– Конечно, найду!
– Он обрадованно кивает головой.