Горюнов молча кивнул.

– Нам сейчас важнее всего третий квадратик - "Герард Казаков, учащийся техникума". И тут необходимо подкинуть вам некоторые детали, о которых вы пока ничего не знаете.

И я подробно рассказал следователю о визите к Казаковым, о разговоре с Ниной Павловной и ее мужем, о посещении Соленовых, назвал девушек знакомых Казакова, высказал предположение о знакомстве Геры с Сергеем Родиным, Валерием Пахомовым и Феликсом Проталиным.

Горюнов слушал внимательно, сосредоточенно. А потом вдруг спросил:

– В какое время вы были у Казаковых дома?

– Во второй половине дня.

– Не приметили: собирался, ли Гера куда-то уходить?

– Нет. Скорее, наоборот. Вид у него был домашний. Я понимаю, к чему вы клоните, Роман Николаевич. С какой же стати он - на ночь глядя!
– за город подался бы? Под пули? К кому пошел и кто завлек?

– Совершенно справедливо, - ответил Горюнов.
– Именно эти вопросы меня и интересуют.

– Думал я над ними, Роман Николаевич. Думал... Ну, допустим, после того, как я ушел, Гера решил пойти в кино. Вышел на улицу и встретил тех парней, что избили его в парке, около танцверанды. Могло такое случиться?

– Вполне.

– Могли они снова пристать к нему?

– Сомнительно, но допускаю.

– И я думаю, что сомнительно. Хотя тоже допускаю.

– Впрочем, - усмехнулся Горюнов, - никто вчера поздно вечером или ночью Казакова не бил: никаких следов насилия на тепе не обнаружено.

– Так!.. Следовательно, никто его не бил... И можно допустить, что кто-то завлек Казакова в лес таким образом, что Гера пошел добровольно, сам?

– Да.

– Значит, кто-то лишал Казакова жизни обдуманно. А теперь, Роман Николаевич, давайте предположим, что все происшедшие в городе за этот месяц серьезные преступления имеют точки соприкосновения. Причем я говорю только о тех преступлениях, которые так или иначе связаны - или могут быть в конечном итоге связаны!
– с молодыми людьми или же с подростками. Повторяю, берем только последний месяц - август.

– Я вас, кажется, понял, - медленно произнес Горюнов.
– Прежде всего ограбление Ковалевой на улице Менделеева.

– Оно произошло поздно вечером седьмого августа, - тут же ответил я. Подозрение пало на двух парней. Они не задержаны. Имеются кое-какие приметы.

– Драка между подростками Пахомовым и Родиным. С поножовщиной.

– Двенадцатого августа. О причинах драки оба молчат. Как в рот воды набрали.

– Драка произошла тоже вечером. И мотивы ее неясны. А еще раньше, седьмого августа, трое неизвестных парней угрожали продавщице Сарычевой расправой, если она не станет отпускать им спиртные напитки... Скажите, а сейчас эти парни появляются в магазине?

– Нет. Сигналов больше не было.

– Вот это крайне важный момент! Ну что ж, пойдем дальше. В ночь с тринадцатого на четырнадцатое августа - ранение Сурина в гостинице "Заря". Преступник не задержан,

– Или преступники!
– ввернул я.

– На горизонте появился Герард Казаков, который через неделю после происшествия в гостинице, то есть двадцатого августа, был крепко побит в парке тремя молодыми людьми,

– И вновь вечер, Роман Николаевич!

– И вновь молодые люди не были задержаны. Исчезли. Казаков заявил, что не видел, не помнит, не знает, кто напал на него в парке. И, наконец, печальный конец Казакова: вчера ночью его убили. Кто? Неизвестно... И все это за один август. Слушайте, Вениамин Александрович, ей-богу, трудно не увидеть во всех этих происшествиях определенной закономерности.

– А сейчас, Роман Николаевич, я, с вашего позволения, начну рушить всю эту схему.

– Попробуйте!

– Какие у нас, собственно, основания все сваливать в одну кучу: и драку Пахомова с Родиным, и ограбление Ковалевой, и нападение на Казакова в парке, и его убийство в лесу, и шантаж продавщицы Сарычевой, и покушение на Сурина?

– Сваливать, конечно, не стоит. А вот попытаться объединить разрозненные, отъединенные пока внешне друг от друга случаи в единую, связанную между собой внутренней логикой цепь событий - это возможно и даже целесообразно сделать. Но для этого необходимо найти пружину. Понимаете? Пружину этой цепи. Между прочим, у нас появился "резерв" молодых людей: Николай Соленов и Феликс Проталин. Одним боком они касаются Казакова, а другим - Родина и Пахомова; нам стали известны некоторые девушки Пименова, Александрова, Снегирева. Весь этот "резерв" мы обязаны включить в схему.

– Допустим. Ну, а "инженер Храмов"?
– возразил я.
– Он-то сейчас какое место будет занимать в схеме? Его ведь вряд ли можно отнести к "подвигам" подростков?

Следователь как-то странно взглянул на меня, встал, подошел к двери, зачем-то взялся за ручку и вдруг резко обернулся ко мне:

– А ведь вы и сами можете "разбить" себя, не Так ли?

– Да, - улыбнулся я.
– Ведь именно инженер может занимать центральное место в этой версии. Именно покушение на "Xрамова" в состоянии оказаться пружиной всех событий. Вспомним, инженер сказал, что стреляли в него. Но попали в Сурина. Поверим ему?

– Видимо, да. Если он скрыл прошлое, то должен был все отрицать. Все! И потому ему нет смысла приплетать себя к этому выстрелу.

– А он все-таки подтвердил, что в него стреляли. Проговорился? В запале? После того, как я на него нажал? Нет, инженер не из тех, кто случайно проговаривается. Или уступает напору. Он убежден, что мы, выйдя на него, докопаемся до истины.

– Потому-то он и стал взывать к вашим чувствам.

– Точно, Роман Николаевич! Тут мы подходим к самому главному. В инженера стрелял человек, за что-то мстивший ему. А за что ему могли мстить? За дела сегодняшние? Нет. Сегодня он чист...