Друг согласился, чтобы я купил билет для новобрачных, но не далее чем до первой крупной станции. Я сам, пользуясь выходным, вызвался проводить их.

Я прошел с влюбленными версту по чистому полю, потом расцеловал их, послушал их благодарственный лепет, подарил Алене золотой крестик: ознаменование ее солнечного крестного пути и одновременно - запас на черные дни. Эта цыганка в душе ушла, ведомая под руку беспорочным мужем, и долго двигались по желтизне полей их маленькие черные точки.

IV

Свадьба и проводы случились в отсутствие Зипунова - на месяц его вызвали в губернию на какие-то курсы. По возвращении его между нами произошла знаменательная беседа.

– Наслышан о ваших подвигах, батюшка!
– сказал он мне, и я поразился, как чекисты все более и более начинают походить на старую благодушную полицию, преумножив при этом ее и так немалую жажду крови.
– Как вы поймали этого злостного нарушителя пролетарской законности, так сказать... Этого мелкобуржуазного недобитка...

Зипунов остановился, подыскивая другие формулировки подобного плана, но, видимо, не найдя, перешел к следующей мысли:

– Да, я считаю, что разделение на политических и уголовных преступников должно быть категорически оставлено в прошлом! Если ты убийца - значит, буржуй, а если буржуй - значит, бандит...

– Точно, - поддержал разговор я.
– Даже Прудон говорил: la propriete c'est le vol...

– Верно, товарищ Датнов. Я распоряжусь, чтобы наша газета достойно отметила ваш подвиг. Один на один, как римский гладиатор Спартак... Хотя ведь это ваш долг! Вспомните его слова, - Зипунов показал большим пальцем в сторону портрета Ульянова-Ленина, - сказанные про ваше учреждение: чтобы каждый трудящийся республики знал и понял, что именно в лице прокурора и его заместителей он всегда имеет первого и самого близкого помощника и охранителя его интересов...

Зипунов не отличался хорошей памятью, и я гадал: действительно ли он помнил эту фразу или специально вычитал за минуту до моего прихода?

– Но другой ваш поступок меня удивил!

– Какой?

– Алена... Я осведомлен о вашей роли в этом деле!

Однако, вместо того чтобы в ответ на его грозный вид принять виноватый, я поднял палец кверху и сказал громким победным шепотом:

– Это была жертва...

Зипунов осекся.

– Какая еще... жертва?

– Вы слышали о человеке, который увез ее?

– Жалко, что в тот момент я отсутствовал...

Зипунов напомнил мне в этот момент рассерженного моржа, бьющегося своей клыкастой тушей на льду. Я парировал:

– Не стоит так говорить... Это некоронованный владыка петербургского эзотерического мира, мой бывший учитель. Да, с виду он скромен, как всякий, дерзающий постигать высшее! Теперь он живет в Москве. Вы ведь представляете, что советская власть поставила старую мистику на службу себе, в том числе и на самых верхах?

Зипунов открыл рот, но в то же время подался вперед, выражая агрессию всем своим тяжелым телом. В нем боролись свойства городничего из "Ревизора" и чувства старого пройдохи, который довольно тонко чует всякий обман. Требовалось окончательно склонить чашу весов в нужную сторону.

– Вы помните декрет Совнаркома о даровании староверам и сектантам освобождения от воинской повинности, подписанный в январе девятнадцатого года?

– Как же, помню!
– Мина неудовольствия промелькнула на лице Зипунова.

– Верно. Он принес представителям советской власти немало хлопот, но он был справедлив. Эти люди не служили нам с винтовкой в руках, потому что вместо этого они служили по-другому!

– Но почему же сверху так быстро была спущена установка этот декрет игнорировать?

– Потому что и среди этих мистических по своему происхождению элементов затесалось слишком много обывателей, буржуазии... Поэтому решено было сузить круг.

– Теперь понимаю...

– Так что - увы - наши мессы придется временно прекратить.

Зипунов глубоко вздохнул, дернувшись всем телом. Я был очень рад: после того как оформилась моя новая идея, эти карикатурные обряды начали мне основательно надоедать. Конечно, с их помощью я мог бы продолжать наблюдение за психологией нового типа людей-нелюдей, волею истории вышвырнутых на поверхность. Но, хотя я и понимал ценность подобного вида наблюдений, они уже не могли пересилить чувство тоски в моей душе.

– Ну а потом?..

– Потом - продолжим. Найдем нового медиума. Может быть, из столиц пришлют в порядке возмещения. Кстати, если вы окажете некоторую помощь семье Алены... Мне кажется, наверху это произведет довольно благоприятное впечатление.

– Это я вам обещаю!

Зипунов, как мне показалось, вложил в свое высказывание всю твердость, которая была у него приготовлена для разговора со мной.

– А теперь вот что, Богдан Степанович... Мой учитель, великий метафизатор, поручил мне довольно важное дело. И я горд, что оно доверено именно мне и нашему городу.